Михаил Коссой. УПЛЫВАЮЩИЙ ДОМ

Редактор: Кристина Кармалита


(провинциальная комедия)



От автора: Кажется, что живем мы нынче во времена довольно нервные, хотя на какие времена не жаловались? Однако самая странная, утомительная и пугающая действительность может быть воспринята по-разному, в том числе всегда есть и такой взгляд, в котором присутствует надежда. «Уплывающий дом» – попытка предложить зрителям немного оптимизма прямо сейчас.


Действующие лица:

ИРАИДА – пожилая женщина
ПРОФЕССОР – мужчина лет 50 с лишним по имени Павел Павлович
ЛИЗА – дочь Профессора
ВАДИМ – мелкий бизнесмен, чуть помладше Профессора
КОСТЯ – молодой человек лет 25
ОЛЯ – девушка Кости
ЕГОРЫЧ – пожилой пьющий мужчина
АНЗОР – владелец продуктового подвального магазинчика
РИЕЛТОР – дама средних лет по имени Галина
РЕПОРТЕР – молодой человек


ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Фасад небольшого двухэтажного дома на четыре квартиры. У единственного подъезда лавочка. Слева видна самодельная фанерная табличка «Магазин. Продукты» со стрелкой, указывающей за угол дома. Слышен звук работающего неподалеку экскаватора. Со стороны магазина появляется пожилая женщина с пакетом – Ираида. За ней спешит Анзор. 

ИРАИДА. Безобразие, Анзор! Что это за магазин, если нет ничего!
АНЗОР. Ираида Борисовна! Почему «ничего»? Много всего есть!
ИРАИДА. Много всего мне не надо! Мне гречки надо – есть? Нет! Макарон – нет! Я покупатель, между прочим! Пришла в магазин – товар должен быть!
АНЗОР. Ираида Борисовна, дорогая, случайно получилось! Вечером привезу!
ИРАИДА. А чтобы случайностей не было, нужно прогноз спроса делать! Я сорок лет за прилавком провела, знаю, что говорю.

Из подъезда выходит Профессор.

ПРОФЕССОР. Здравствуйте. А я как раз к вам, Анзор.
ИРАИДА. И напрасно! У него продукты все закончились. Случайно!
АНЗОР. Зачем обижаете? Много всего есть! Профессору ведь сигареты нужны, да?
ПРОФЕССОР. Нужны.
АНЗОР. Есть сигареты. А гречку профессор вчера купил. Да?
ИРАИДА. Сколько ж ты ее купил, что она кончилась?
ПРОФЕССОР. Да я немного и взял-то.
АНЗОР. Шесть пакетов взял!

Профессор вглядывается в сторону дороги, откуда подходит Вадим.

ПРОФЕССОР. Смотрите-ка, это же Вадим Сергеич наш. Давненько не заглядывал!
ВАДИМ. Что тут у вас происходит? Ни подъехать, ни подойти по-человечески!
ИРАИДА. Жить здесь по-человечески тоже не дают.
ПРОФЕССОР. Траншею копают. Три дня уже.
ВАДИМ. Зачем?
ИРАИДА. Нам не сообщали. Не того мы полета птицы.
ВАДИМ. Так хоть у экскаваторщика спросили бы!
ПРОФЕССОР. Он таджик. По-русски не разговаривает. «Приказ-приказ». Как из-за дома, от самого берега реки начал копать, так и роет.
ВАДИМ (Анзору). Может, ты его спросишь?
АНЗОР. Я не таджик.
ВАДИМ. И что? У вас вражда, что ли?
АНЗОР. Язык другой.
ВАДИМ. Да неужели. Может, строить что-то рядом задумали? Трубы тянут?
ПРОФЕССОР. Может. Только странно, что от берега и точно вокруг нашего дома. Кольцом. Непонятно, от чего к чему могут быть эти трубы.
ИРАИДА. И из муниципального никто не появился, ни о чем не предупредил! Строительство! Могли там начать, или там, пустыри же одни вокруг, так ведь нет, под самыми окнами целый день грохочут. Но ничего! Я уже в газету позвонила. В городскую. Обещали репортера прислать. Может, так про нас вспомнят.
ВАДИМ. Ясно все. А я думаю, что он такое несет, Константин этот, которому квартиру сдаю? Звонит, требует плату понизить. Из-за обстоятельств! Дома он?
ПРОФЕССОР. Он всегда почти дома. Он же программист, работает удаленно. (Профессор поднимает голову и кричит в направлении окон второго этажа слева от подъезда.) Костя!
ВАДИМ. Чего орать, я быстрее поднимусь. (Открывает дверь в подъезд.) Так. А света у вас тут как не было, так и нет?
ИРАИДА. А я им каждый день говорю!
ВАДИМ. Ясно. Зови тогда. Еще ноги обломаю на этой лестнице разношенной.
ПРОФЕССОР (кричит). Костя!

Из окна второго этажа слева высовывается голова Оли.

ОЛЯ. Он спит еще.
ПРОФЕССОР. Здравствуйте, Лена. Тут к вам...
ОЛЯ. Я – Оля.
ПРОФЕССОР. Простите. Скажите Косте, что арендодатель приехал.
ВАДИМ. И побыстрее пусть спускается. Некогда мне!
ИРАИДА. Она уже два месяца как Оля.
ПРОФЕССОР. Надо же. Не обратил внимания...

Оля скрывается. Со стороны дороги появляется Егорыч. Он, пыхтя, катит тележку с кнехтом.

ЕГОРЫЧ. Гляньте, что нашел у Симакова на старой лодочной станции! Чуть не помер, пока тащил, несмотря, что Анзор тележку одолжил. Кнехт! Настоящий! Укрепим тут, швартовать будем, если придется!
ВАДИМ. Что швартовать, Егорыч? Ты пароходство, что ли, открываешь?
ЕГОРЫЧ. Какое пароходство? Зачем? Дом швартовать.
ВАДИМ. Дом?! Ты теперь сколько употребляешь?
ЕГОРЫЧ. А чего сразу? Да, дом! И не я придумал. Вон, профессор сказал, что поплывет. Я сразу смекнул, что швартовать понадобится. Я ж во флоте служил.
ПРОФЕССОР. Я объясню! Николай Егорович просто не понял шутки. Мы тут обсуждали эту канаву, и что она от реки идет как раз вокруг дома. И кто-то пошутил, что, мол, весь наш кусок оторвется и уплывет вместе с домом.
ЕГОРЫЧ. Дурака-то с меня не делай! Не шутил ты! И Константин тоже. Отчалим, кричал, по реке спустимся, до водохранилища, а там и до моря недалеко.
ПРОФЕССОР. В самом деле, это было несерьезно.
ИРАИДА. А если шутил ты, зачем гречку скупаешь?
АНЗОР. И макароны брал. И соль.

Из подъезда выходит заспанный Константин.

АНЗОР. И Константин тоже брал. Гречку брал, консервы брал. Брал?
КОСТЯ. Было дело. Здравствуйте.
АНЗОР. И Егорыч брал! Шесть бутылок. А потом Ираида меня ругает, что не хватает продукта.
ВАДИМ. Вы тут на окраине совсем сбрендили?
ЕГОРЫЧ. Чего сбрендили? Два года тому выше по течению, помните берег подмыло. И без всякой канавы огромный кусок в реку пошел.
ВАДИМ. И уплыл?
ЕГОРЫЧ. Не уплыл, но немного плыл, пока не развалился.
КОСТЯ. А я в интернете почитал, оказывается в нашей местности часто встречаются вулканические пористые породы. Прямо вот тут. И если наш дом на такой породе, то вполне может удержаться на воде. Все по науке.
ВАДИМ. Бред какой-то. Профессор, ты серьезный мужчина, ты же этот…
ПРОФЕССОР. Историк-краевед.
ВАДИМ. Да. В музее работаешь. Ты же не можешь в это верить?!
ПРОФЕССОР. Работал. Конечно, это шутка. (Пауза.) Однако, есть старые сказания, в которых упоминаются уплывшие по реке деревни. Не без помощи, конечно, некоего языческого еще божества.
ВАДИМ. Может вас газом каким-то травануло всех?
ИРАИДА. Профессор не шутит. Я сорок лет за прилавком провела, я людей с первого взгляда вижу. Он сам смеется, а в душе уже верит.
ПРОФЕССОР. Я не верю, Ираида Борисовна. Я только лишь немного надеюсь.
ВАДИМ. У нас тут уже тыщу лет никакого божества нет, а вы все еще верите? Егорыч, ты же во флоте служил, неужели не понимаешь?
ЕГОРЫЧ. Это немножко того, странно, конечно. Но если бы ты видел какое барахло у нас на флоте иногда в море выходило… Этот дом еще ого-го!
ВАДИМ. И что? Вы, вот, все решили гречкой затариться и сидеть в окно глядеть? Да этот сарай развалится, не успев отчалить.
ПРОФЕССОР. Это да, но а вдруг – нет?
ВАДИМ. А если – да?!
КОСТЯ. А если – нет?

Пауза. Слышен звук работающего экскаватора.

ЕГОРЫЧ. А мне еще отец рассказывал, как по реке зайцы на кочках сплавлялись. Оторвется земля с зайцем, он и плывет. Отец у меня охотник был!
АНЗОР. Если поплывем – плохо будет.
ВАДИМ. Тебе-то что? Ты же тут не живешь!
АНЗОР. Как не живу! Я в подвале живу! В магазине, в подсобке. За углом вход.
ПРОФЕССОР. Вадим хотел сказать, что ты можешь легко в другой подвал переехать. Ты же не местный.
АНЗОР. Как не местный?! Да если бы не мой магазин, вы бы в соседний район за каждым продуктом бы ехали! Не местный!.. А снег зимой до самой дороги чистить – кто? А листья жечь – кто? А дверь в прошлом году красить – кто?
ВАДИМ. Если ты такой герой, почему же лампочки нет?
АНЗОР. Почему нет? У меня в подвале есть лампочка! Обидно слушать! А плыть плохо, потому что, как я продукты пополнять буду?
ПРОФЕССОР. Извини, Анзор. Я не хотел обидеть. Все как-нибудь утрясется...
АНЗОР. Ничего. Вы, профессор, сигарет хотели...

Анзор и Профессор уходят в сторону магазина.

ВАДИМ (Косте). А что ты улыбаешься? Что веселого-то?
КОСТЯ. Просто прикольно. Мне-то все равно – плыву я, или на месте сижу. Лишь бы интернет был.
ВАДИМ. Не будет тебе ни интернета, ни электричества! Не понимаешь?
КОСТЯ. А я себе спутниковый инет уже заказал. Дороговат, конечно, но потянем. А электричество не проблема – батареи солнечные поставим или водяную турбину.
ВАДИМ. Ладно. Хотите идти ко дну – идите. Не мои проблемы. Я квартиру продам.
КОСТЯ. Как продадите?
ВАДИМ. А так. Продам, пока она хоть чего-нибудь стоит. А то, видали, они плыть собрались, а меня даже не спросили.
ИРАИДА.  А ты нас тоже не спрашивал, когда пять лет тому назад половину газона под свою машину асфальтом укатал.
ВАДИМ. Сделал парковку под своими окнами. Ничего такого. Кстати, надо добавить машиноместо к стоимости квартиры.
КОСТЯ. Да смешно же! Канавой же дорогу перерезало, машина сюда не подъедет.
ВАДИМ. Но место-то есть! А? Значит, чего-то да стоит! Разберемся. У меня есть знакомая по этой части, она быстро управится и толково.
КОСТЯ. Но у нас договор об аренде, вы должны за месяц предупредить!
ВАДИМ. Считай предупредил.
КОСТЯ. Я же вперед уже оплатил…
ВАДИМ. Да не дергайся. Отдам я тебе твою плату. Разойдемся. Снимешь другое жилье. Я ее наберу, завтра приедет. Вы ее пустите, пусть квартиру посмотрит. Ее Галей зовут.
ПРОФЕССОР. «Галей»?
ВАДИМ. Это риелтор мой! И все! Понятно?

На Костин крик из окна снова выглядывает Оля.

ОЛЯ. Что случилось?
КОСТЯ. Он квартиру продает.
ОЛЯ. Зачем?
ВАДИМ. Пока ко дну не пошла. Или чего хуже – в водохранилище не вышла.
ОЛЯ. Не понимаю.
ВАДИМ. Ха! Герой твой в плавание собрался, а поделиться забыл?  Ну-ну.
ОЛЯ. Какое плавание?
КОСТЯ. Да, ерунда.
ОЛЯ. Какое плавание?
КОСТЯ. Видишь канаву? Есть идея, что берег под домом отломится, и мы уплывем.
ОЛЯ. Чушь какая!
КОСТЯ. Я и говорю – ерунда.
ОЛЯ. Но почему ты мне не сказал?
КОСТЯ. О чем?!
ОЛЯ. О том, что мы уплываем.
ВАДИМ. Вот! Молодец, девочка, соображаешь.
КОСТЯ. Я тебя прошу! Мы никуда не плывем! Сейчас я поднимусь, все объясню.

Костя уходит в дом. Вадим подхватывает Егорыча за локоть и отводит немного в сторону. 

ВАДИМ. Слушай, Егорыч, много ты на запас-то потратил?
ЕГОРЫЧ. Потратил. Было немного отложено. Так не пропадет же. Не скоропортящийся же продукт.
ВАДИМ. Давай я тебе в рамках благотворительной помощи потраченное восстановлю. (Достает из кармана кошелек.)
ЕГОРЫЧ. Это как? Что вдруг?
ВАДИМ. Просто. По-соседски.
ЕГОРЫЧ. Что-то, Вадим Сергеич, не знаю я… В наше-то время и «по-соседски»?
ВАДИМ. Ладно. Ну, а если я тебя об услуге попрошу? А это вознаграждением будет – так будет современно?
ЕГОРЫЧ. Это можно. Если я смогу, то конечно.
ВАДИМ. Держи. (Протягивает несколько банкнот.) Ты ведь в эту хрень не веришь? С плавающим домом, пористой породой этой… А?
ЕГОРЫЧ. Да нет, конечно. Так-то посмотреть, куда ж он отплывет?!
ВАДИМ. Это правильно! Это профессор наш просто запутал всех. Так?
ЕГОРЫЧ. Ну да. Так и есть. Все смеялись вместе, кто говорил – елки сажать будут, кто-то про забор думал. А он про отплытие пошутил.
ВАДИМ. Так вот, Егорыч, мне тут ждать некогда, так что к тебе просьба – приедет этот репортер из газеты, ты уж ему про отплытие не говори.
ЕГОРЫЧ. Да я и не собирался. Чего же ерунду-то для газеты рассказывать? А тебе-то что?
ВАДИМ. Не хочу слухов дурацких. Тут квартира и так копейки стоит, а если еще вокруг всякую хрень нести будут, и вовсе обесценится. Кстати, я и тебе советую не тянуть. Обвалится все это сооружение, совсем без ничего останешься. А так, может успеешь продать. Приедет моя Галя, поговори с ней.
ЕГОРЫЧ. Это дельная мысль. Спасибо.
ВАДИМ. Держись меня. Я вопросы решаю быстро, четко и эффективно. А насчет газеты – не подведи. Договор?
ЕГОРЫЧ. Не сомневайся, Вадим Сергеич, все сделаю. А ты как думаешь, кнехт лучше здесь крепить или со стороны берега?
ВАДИМ. Зачем тебе кнехт?!
ЕГОРЫЧ. Так швартоваться же!
ВАДИМ. Куда швартоваться! Ты же не плывешь никуда! Только что же договорились, что это все шутка!
ЕГОРЫЧ. А и правда! Чего же это я! Не сообразил, просто. Если не плывем, то и кнехт не нужен. Не сообразил сразу...
ВАДИМ. Вот! Ты эту мысль до самого репортера и держи в голове. Сосредоточься!  Все. Держись, Егорыч, я пошел. Да, вот еще, ты бы этот кнехт откатил бы хоть за угол, что ли. Ага?

Вадим уходит. Егорыч берется за тележку с кнехтом и катит ее за угол. Действие переносится в квартиру на втором этаже слева. В квартире Костя и Оля.

ОЛЯ. Мне надоело все время быть в роли бессловесного существа, типа кошки. Хотя кошку ты бы, наверное, спросил, хочет ли она куда-то уплывать!
КОСТЯ. Да никто никуда не плывет! Это все глупость! Что я тебе про каждую глупость должен рассказывать?
ОЛЯ. Про каждую – не должен. А про такую, из-за которой надо выкинуть кучу денег на спутниковый интернет – надо! Ты при мне его заказывал.
КОСТЯ. Да я просто решил сменить подключение. Давно хотел, повода не было.
ОЛЯ. А теперь есть повод?
КОСТЯ. Уф. Я не так сказал!
ОЛЯ. Ты мне врешь.
КОСТЯ. Где?
ОЛЯ. Не знаю! Но ты что-то недоговариваешь. Ты думаешь, дом уплывет?
КОСТЯ. Я не могу так думать! Это идиотизм! Но… Ты только не смейся. Я правда думаю, что это идиотизм, но когда Профессор пошутил про отплытие, у меня на секунду перед глазами картинка возникла, такая яркая, что похожа на правду. Я даже полез проверять могут ли быть хоть какие-то предпосылки… Просто по приколу, типа, знаешь, ну а вдруг!
ОЛЯ. И мне не сказал.
КОСТЯ. Да это просто мираж был! Все уже погасло!.. Хотя, согласись, смешно было бы, если бы дом поплыл! Мы в инстаграме все лайки собрали бы!
ОЛЯ. Мы? Может «мы» бы и собрали, если бы ты со мной разговаривал.
КОСТЯ. Да в чем проблема-то? Вот же, все тебе рассказал.
ОЛЯ. Я не хочу никуда плыть.
КОСТЯ. И не надо. Вероятность отплытия – одна тысячная процента.
ОЛЯ. Ну «а вдруг»?
КОСТЯ. У меня сейчас голова лопнет, честное слово.
ОЛЯ. Я не хочу оставлять свой город. У меня тут мать, какая ни на есть, друзья… Почему я должна пускаться в неизвестное плавание, да еще «по умолчанию»?
КОСТЯ. Не должна. Я поплыву – если «а вдруг!» – а ты можешь не плыть.
ОЛЯ. То есть тебе все равно?
КОСТЯ. Нет. Я бы хотел, чтобы ты поплыла со мной. Но… Я тебе даже не муж. Мы просто симпатичны друг другу. Что ты делаешь?
ОЛЯ. Обуваюсь. Пойду обратно, к матери.
КОСТЯ. Ну что за патетика!
ОЛЯ. Вообще никакой! Я думала, мы с тобой настолько симпатичны друг другу, что можно строить планы. Оказывается – нет, мы симпатичны «просто». Вот и славно, что все разъяснилось тут, а не в море. Я, кстати, тоже могла бы кое-чем поделиться, но раз «просто», то и говорить смысла нет. Удачного плавания!
КОСТЯ. Оля, подожди…
ОЛЯ. Не надо патетики!

Оля хватает сумку, пытается втиснуть в нее первые подвернувшиеся вещи. Действие возвращается к подъезду. На лавочке сидят Ираида и Профессор. 

ИРАИДА. Я прожила честную жизнь. Чужого не брала. Никого не обманывала. И старость свою я хочу провести достойно. Не бог весть, чего требую.
ПРОФЕССОР. Понимаю, понимаю. Конечно, по морям шататься в плавучем доме – на достойную старость не очень похоже.
ИРАИДА. Я про трактор говорю. Про шум этот!

Из подъезда выходит Оля с сумкой. Ираида провожает ее взглядом.

ИРАИДА. Все. Закончилась молодая семейная жизнь!
ПРОФЕССОР. Сейчас, Ираида Борисовна, все уже свободнее.

Оля удаляется к дороге, навстречу ей идет Репортер.

РЕПОРТЕР (Ираиде и Профессору). Слушайте, ну до вас не добраться. Канава прямо поперек. Я репортер из газеты.
ПРОФЕССОР. Пал Палыч. Житель дома.
ИРАИДА. Ираида. Это я звонила. Именно по этому поводу. Вы-то, вон, по досочке перескочили, а мне каково?
РЕПОРТЕР. Понятно. А что у вас тут копают?
ИРАИДА. Для того и звонила, чтобы узнать. Пятьдесят лет тут тихо было. Хотели целый район малоэтажный делать. Начали от реки, с нашего дома, а потом все стухло. А теперь нате – вспомнили!
РЕПОРТЕР. Необъявленные строительные работы. Понятно. (Достает телефон, фотографирует канаву.) Минутку…
ПРОФЕССОР. Вы без фотографа?
РЕПОРТЕР. Вы звонили в городскую газету маленького провинциального городка. У нас в штате людей-то полторы штуки. Не Москва. А для репортажа вполне и телефона достаточно. Какой будем делать сюжет?
ПРОФЕССОР. А какие тут могут быть варианты?
РЕПОРТЕР. Варианты всегда могут быть. Можно сделать сюжет про народный протест против сомнительной застройки. Жители возмущены, муниципалитет бездействует, инфраструктура разрушена. Вы тут против этого митинговали? Может с пикетами одиночными стояли?
ПРОФЕССОР. Под ковшом работающего экскаватора?
РЕПОРТЕР. Понятно. Жаль. Живенькие были бы фотки.
ИРАИДА. Я сорок лет за прилавком отстояла. Теперь хочу дома сидеть, чтобы под окном не копали.
РЕПОРТЕР. Ага. Тогда другой вариант – сюжет про косного обывателя. Жители мешают облагораживанию городской территории, противятся собственному счастью, муниципалитет возмущен.
ПРОФЕССОР. Нет-нет. Нужен первый вариант.
РЕПОРТЕР. Тут ведь главное – это внутренняя убежденность репортера.
ИРАИДА. О чем это он?
ПРОФЕССОР. Как же нам вас убедить?
РЕПОРТЕР. Есть много способов. Тысяч семь, наверное.
ИРАИДА. Что он говорит?
ПРОФЕССОР. Семь?!
РЕПОРТЕР. Ну, пять-то уж я точно могу назвать.
ПРОФЕССОР. Корреспондент, Ираида Борисовна, интересуется, что именно он должен рассказывать о нас.
ИРАИДА. Правду!
РЕПОРТЕР. Понятно, что правду. Только, которую из?
ИРАИДА. Что он говорит?
ПРОФЕССОР. Он говорит, что могут быть разные точки зрения. 
РЕПОРТЕР. Это точно. Вы в соцсетях комментарии народные читать пробовали?
ИРАИДА. Это еще зачем?
РЕПОРТЕР. Чтобы знать, что в жизни творится.

Из-за угла дома возвращается Егорыч.

ИРАИДА. Что в моей жизни творится, я собственными глазами вижу. Меня хотят от родной земли оторвать и сплавить.
РЕПОРТЕР. Как это «сплавить»?
ЕГОРЫЧ. Как зайца. Хе-хе. Вниз по реке. Но! Это вы, товарищ журналист, не слушайте. Это шутка.
РЕПОРТЕР. Погодите… А действительно, ведь обкапывают ровно вокруг. Вы, что? Думаете берег оторвется и дом уплывет?
ЕГОРЫЧ. Это глупость какая-то! Никто так не думает вовсе!
ИРАИДА. А как же кнехт, который ты приволок?
ЕГОРЫЧ. Какой кнехт? Нету никакого кнехта. Спрятал я уже...
РЕПОРТЕР. А вот это уже инфоповод! Уплывающий дом, это вам не какая-нибудь вшивая застройка. А что, не трещит пока еще земля-то? Из-под ног не уходит?
ИРАИДА. Какая тут у нас теперь земля-то…
ЕГОРЫЧ. Да забудьте вы, молодой человек. Крепко все! (Топает.) Вот! Ничего!
РЕПОРТЕР. Ну, может, когда докопают, треснет. С чего бы ему, правда, плыть, а не развалиться сразу? Но с другой стороны – это ведь и неважно. Напишем: «Есть предположение…», а дальше можно фантазировать все, что хочешь.
ИРАИДА. И что же вы про нас напишете?
ПРОФЕССОР. Это, Ираида Борисовна, на его усмотрение, потому что денег у нас все равно нет.
РЕПОРТЕР. Да ладно вам! Напишем, что жители опасаются случайного отплытия… Надо посмотреть по картам, куда он поплывет-то, если поплывет…
ПРОФЕССОР. Вниз по реке
ИРАИДА. До водохранилища.
ЕГОРЫЧ. А из него уже в море.
РЕПОРТЕР. Так-так-так… Вы же и правда думаете, что поплывет! У вас там, под домом, надувные подушки что ли?
ЕГОРЫЧ. Да ерунда же, я вам говорю!
ПРОФЕССОР. Я просто географию области нашей знаю.
РЕПОРТЕР. А дальше изучали? Небось тур по европейским столицам воображаете: Венеция, там, Рим, Париж…
ИРАИДА. Глупости!
РЕПОРТЕР. Так, а чего вы боитесь-то? Не хотите плыть, вы же сказали кнехт у вас есть. Привяжитесь к берегу покрепче, останетесь на месте.

Пауза.

РЕПОРТЕР. Что вы молчите?
ЕГОРЫЧ. Ну уж это как-то… Уж совсем ни в какие ворота...
ПРОФЕССОР. Видите ли, если порода треснет, и часть берега отделится, то удержать его даже толстым канатом будет…
ИРАИДА. Это нельзя!
РЕПОРТЕР. Почему же?
Ираида.Чудо это будет! А чуду сопротивляться нельзя!

Затемнение. Слышен звук работающего экскаватора. Он постепенно затихает.
Проходит два дня. У подъезда на лавочке сидит Профессор. Со стороны дороги появляется Анзор, который тащит два тяжелых мешка. 

АНЗОР. Вот! Гречка. Я вам позавчера обещал, что привезу, вот привез! С запасом!  Я по карте смотрел – плыть долго.
ПРОФЕССОР. Гречка-то не паленая?
АНЗОР. Как может быть гречка паленая?!
ПРОФЕССОР. Вода минеральная у тебя же бывает паленая. И кофе растворимый…
АНЗОР. Это вы плохой пакет купили. Случайно. Бывает, делают плохой – один-два пакета. Гречку берете? Если что надо, все берите. Я магазин закрывать буду. Я проверял – дом поплывет рядом, откуда я приехал. А я домой не хочу, там плохо.
ПРОФЕССОР. Как может быть плохо дома?
АНЗОР. А зачем тогда вы отсюда уплываете? (Пауза.) Если надо что, приходите – скидку сделаю. А то я скоро увезу товар. Вам далеко ходить надо будет.
ПРОФЕССОР. Если отплывем, ходить не придется! Всегда есть позитив!
АНЗОР. Да… Только хочу сказать, Павел Палыч… Думаю, не поплывет дом. Думаю, развалится. Вчера статья вышла в газете. В новостях в интернете написали, что дом обрушится.
ПРОФЕССОР. Я читал. Что же мы можем? Теперь уже даже квартиру не продашь.
АНЗОР. Я слышал, Егорович, продал. Утром его видел.
ПРОФЕССОР. Продал? Так быстро? Не может быть. Он вчера только встречался с риелтором, которую Вадим прислал.
АНЗОР. Может, я и напутал, но Егорович довольный ходил!

Со стороны дороги появляется Лиза. Она начинает кричать еще издали. На ее крик, в окне Ираиды, на первом этаже справа, у открытой форточки немного отодвигается занавеска.

ЛИЗА. Папа! Ты в курсе, что у вас дом рушится? Мама верещит, как ошпаренная. Велела мне тебя вывезти.
АНЗОР. Здравствуйте.
ПРОФЕССОР. Здравствуй, Лиза.
ЛИЗА. Да здрасьте, здрасьте. Пойдем, возьмешь вещи какие-нибудь и поедем.
ПРОФЕССОР. Не кричи, пожалуйста. У нас не пожар. Дом еще стоит.
ЛИЗА. Мама сказала, что падает.
АНЗОР. Не падает – уплывает!
ЛИЗА. Вот-вот. Мама так и сказала – отплывет, развалится и утонет.
ПРОФЕССОР. Лиза…
ЛИЗА. Пойдем в дом. И, пожалуйста, зови меня Вета.

Профессор и Лиза уходят в подъезд. Анзор обращается к Ираиде в окно.

АНЗОР. Ираида Борисовна, гречку берите! Хорошая, качественная, спелая!
ИРАИДА. Не кричи! Сейчас выйду.
АНЗОР. Да не беспокойтесь, я сам занесу…
ИРАИДА. Не надо! Со скамейки мне лучше слышно будет.

Действие перемещается в квартиру Профессора. 

ЛИЗА. Да? А кто назвал меня Лизой?! Лиза! Ты сам-то слышишь, как это звучит?
ПРОФЕССОР. Нежно?
ЛИЗА. Скользко!
ПРОФЕССОР. Я же не мог тогда спросить твоего мнения!
ЛИЗА. Какая смешная шутка!
ПРОФЕССОР. Кроме того, это не моя вина! Я предлагал назвать тебя Анной.
ЛИЗА. И что же не назвал?
ПРОФЕССОР. Мы голосовали, и твоя мама была против.
ЛИЗА. Это значит голосование было – один-один.
ПРОФЕССОР. Но, ты же знаешь, голос твоей мамы весил больше.
ЛИЗА. Он и сейчас весит больше. Интересно, почему?
ПРОФЕССОР. Это же шутка. Голоса, конечно, равны, просто мне не казалось это таким уж важным. Я готов был ей в этом уступить.
ЛИЗА. Вот оно! Правильно мама говорит, что ты не от этой жизни! И ведешь себя податливо. Скажи мне – как может быть неважно имя собственной дочери?!
ПРОФЕССОР. Ну она же не Олимпиадой какой-нибудь тебя называть собралась, не Евлампией. Елизавета, хорошее имя, так королев называли и цариц.
ЛИЗА. Ладно. Хватит. Я же знаю, что ты мне врешь. Мама предупреждала, что ты будешь выкручиваться, и поэтому рассказала, что это именно ты предложил это имечко. В честь какой-то твоей бабушки.
ПРОФЕССОР. Ах вот как…
ЛИЗА. Проехали. Собирай, пожалуйста, что тебе нужно и пойдем. Мама сказала, поживешь пока у нас. Так и быть. Не на берегу же тебе оставаться.
ПРОФЕССОР. Есть предположение, что дом не развалится, а уплывет.
ЛИЗА. Ты новости читал? Все говорят, что это бред. Бред и есть. Там даже голосовалку под статьей устроили. Вечером вчера там еще немного народу было, но все голосуют, что утонет.
ПРОФЕССОР. Надеюсь, что нет.
ЛИЗА. Надежды мало. Где твой паспорт? Мама сказала, что ты упрешься, поэтому велела хоть паспорт забрать. Без него далеко не уплывешь.
ПРОФЕССОР. То есть дом все-таки поплывет?
ЛИЗА. Папа!
ПРОФЕССОР. Да или нет?
ЛИЗА. Нет, конечно, это просто план «Б». Когда ты останешься на улице, хоть документ будет. Давай. (Пауза.) Ладно. Не хочешь, не давай. Я сама возьму.
ПРОФЕССОР. Откуда ты знаешь, где он?
ЛИЗА. Я тебя умоляю! Ты знаешь, что это? (Показывает на ящик у стены.) Это ящик с игрушками. И он стоит здесь с тех пор, папа, как мне исполнилось пять!
ПРОФЕССОР. Это тоже плохо?
ЛИЗА. Нет. Видимо, ты просто не находил достаточно важным сделать перестановку. А документы вы с мамой всегда держали вот в этой коробке. (Открывает коробку на полке, достает паспорт.) Уборку ты тоже не считал важной. Пыль везде.
ПРОФЕССОР. По крайней мере, ты приехала меня навестить. Что нечасто бывает.
ЛИЗА. Во всяком случае, я навещаю тебя чаще, чем ты меня.
ПРОФЕССОР. Как у тебя дела? Как личная жизнь?
ЛИЗА. О-о! Не начинай! Ты задаешь этот вопрос раз в три года по случаю. Чем не образец трогательной родительской заботы?
ПРОФЕССОР. Это сложно. Задаешь вопросы – дергаешь. Не задаешь – равнодушен.
ЛИЗА. Ничего сложного, папа. Ничего сложного.

Действие перемещается к подъезду. На лавочке сидит Ираида. Подходит Костя. 

КОСТЯ. Пейзажем любуетесь, напоследок? А я ходил смотреть, куда канава дошла. Такими темпами дня через три он закончит. (У Кости звонит телефон, но он его сразу отключает.)
ИРАИДА. Теперь уже никакого порядка не стало. Раньше о людях беспокоились, а теперь всем все равно. Даже газета прописала, а только хуже.
КОСТЯ. Ну, надо надеяться на лучшее. Может тут что-нибудь полезное построят.
ИРАИДА. Мы все очень надеемся, только на разное.

Из подъезда быстрым шагом выходит Лиза и уходит к дороге. За ней следом появляется Профессор. 

ИРАИДА. Выселяли? (Профессор кивает.) Умный ты, Паша, но никчемный. Слабохарактерный. С детства тебя таким помню. Вадик, вот, еще мальчишкой, боевым был, активным. А ты тихоней. (Косте.) Они на глазах у меня оба росли.
ПРОФЕССОР. То, что тихоня, еще не значит, что никчемный. Я книгу написал. Монографию. «О формировании ранней государственности в родовых общинах северо-восточных земель».
ИРАИДА. Написать мало, надо, чтобы кто-нибудь еще и читал.
ПРОФЕССОР. Надеюсь, кто-нибудь читал. А еще я лекции даю в клубе знаний.
КОСТЯ. Кто-то еще ходит на лекции? (Снова звонит телефон, он его отключает.)
ПРОФЕССОР. Ходят. Немного, зато интересующиеся. Хотят знать, где живут, как раньше люди жили.
КОСТЯ. И как жили раньше? В каком-нибудь там веке?
ПРОФЕССОР. Охотились, растили хлеб, заключали союзы, любили, болели, строили дома, сочиняли сказки, воевали с соседями.
КОСТЯ. Хотите сказать, что вся наша жизнь так и стоит на месте?
ПРОФЕССОР. В принципе – да. Только все время ускоряется.
ИРАИДА. А если дом не потонет, мимо Парижа тоже проплывем?
ПРОФЕССОР. Это вряд ли, он не на берегу. А Неаполь повидаем. Или Марсель.
КОСТЯ. Хотите Неаполь посмотреть?
ИРАИДА. А куда мне деваться? Я в этом доме первая квартиру еще по советской очереди получила. Так что, хочу или нет, а чувствую придется. Просто по причине того, что я здесь живу! Пойду я.

Ираида уходит в подъезд. У Кости снова звонит телефон. Он его отключает.

КОСТЯ. Это Вадим звонит. Уже восьмой раз. Я же вчера не пустил эту его
Галочку, квартиру осматривать. И не пущу. Я ему за месяц вперед
заплатил. Не хочу с ним разговаривать.
ПРОФЕССОР. Все-таки, я предпочитаю думать, что мы тут не от безысходности остались, а от убежденности. Ты мог уехать, я мог уехать, Ираида тоже бы могла что-то придумать. Но мы остались… Что ж? Только лучшие! Только самые крепкие в своей вере! Только достойнейшие! Так поплывем!
КОСТЯ. Звучит круто, но мне кажется, это вы просто себя утешаете. Это только субъективно вы сидите на борту уплывающего в лучший мир дома.
ПРОФЕССОР. А объективно, я где сижу?
КОСТЯ. Где-где? Сами знаете!
ПРОФЕССОР. Вот поэтому я и предпочитаю сидеть субъективно. Смотри-ка, Егорыч опять что-то нашел.

От дороги подходит Егорыч со штурвалом полированного дерева в обнимку.

ЕГОРЫЧ. Вот, братцы, штурвал! (Ставит штурвал под окна своей квартиры.) От катера спасательного. У Симакова взял, на старой лодочной. Настоящий! Хотя тяжелый гад! Ты, Константин, мог бы и помочь!
КОСТЯ. Так позвали бы, я бы помог.
ЕГОРЫЧ. Так я ж не отсюда шел. Я от нотариуса. Подписывал там, документы. Квартирку свою того… Продал!
ПРОФЕССОР. Кто же это решился на наше захолустье? Вроде никто и смотреть-то не приезжал. Или я пропустил?
ЕГОРЫЧ. Так это… Сама, вот, Галина, риелторша, и купила. Для себя. Говорит, как раз копила себе на жилье, а тут такой удачный случай.
ПРОФЕССОР. За сколько ж ты ее отдал?!
ЕГОРЫЧ. Ну… Так-то, может, денег и не очень много, но Галина обстоятельно показала, что дороже все равно не продать. Так что я хорошую сделку сделал.  Ладно. Некогда мне с вами лясы точить. Задумка у меня! Надо нам с той стороны дома, поближе к берегу, гальюн поставить. Что, Константин, будешь помогать?
КОСТЯ. Что поставить?
ПРОФЕССОР. Так на корабле туалет называется.
ЕГОРЫЧ. Когда отчалим, канализация-то в доме тю-тю. Работать не будет. Куда побежишь? То-то! Головой думать надо!
КОСТЯ. А вам-то что? Вы же не поплывете?
ЕГОРЫЧ. С чего вдруг?
КОСТЯ. Вы же квартиру продали, потому что вас Вадим Сергеич убедил, что дом ко дну пойдет.
ЕГОРЫЧ. Да, конечно, пойдет. Дома же не плавают. Смешно даже.
КОСТЯ. А гальюн тогда зачем?
ЕГОРЫЧ. Так, а как в плавании-то? В квартире на горшок не сбегаешь! Чего ты, Константин, улыбаешься?
ПРОФЕССОР. Не сердись, Егорыч, шутит он. Только, даже если дом поплывет, ты-то на берегу останешься. Квартиры же у тебя больше нет, считай, что остался без каюты на борту.
ЕГОРЫЧ. Не сообразил что-то. Запутали вы меня.
КОСТЯ. Если только вы большой гальюн построите, чтобы раскладушка влезла.
ПРОФЕССОР. Костя!
ЕГОРЫЧ. А я ничего! У тебя, Константин, голова резвая пока. А с мое поживешь, посмотрим, как ты ловко улыбаться будешь. Жизнь, она шутников не любит! Я знаю! Я служил!
КОСТЯ. Да. Во флоте. Только, кем вы там были-то?
ЕГОРЫЧ. Кем надо был! Служил! Куда командование поставило! Исполнял этот!..
КОСТЯ. Что исполняли? Боевой приказ? Долг родине?
ЕГОРЫЧ. А хотя бы и приказ…
КОСТЯ. Так исполнили уже! Сколько лет назад уже исполнили. И с тех пор что? Только донышко стакана?
ЕГОРЫЧ. А ты меня не попрекай! Я чужого не пил! Да, были трудности… Иногда… А ты все равно уважать должен. Я старше. Я… это…
КОСТЯ. Во флоте служили?
ПРОФЕССОР. Костя!
КОСТЯ. Да надоело уже! Уж простите, Пал Палыч. Невозможно это слушать – двух мыслей в голове удержать не может, а гонору как у адмирала.
ЕГОРЫЧ. Ты адмирала-то не трожь!
КОСТЯ. И во флоте-то вы на провиантском складе служили. Консервы охраняли. Моря-то небось оттуда и не видно было. А?
ЕГОРЫЧ. А ты откуда знаешь?
КОСТЯ. Оттуда! Сами в откровения пускались, когда того... (Щелкает по горлу.)
ЕГОРЫЧ. Ты, Константин, гад. Просто брехун мелкий. Я тебя и сейчас еще могу… За шею твою цыплячью. Ты же не знаешь, что такое приказ! Одни хаханьки! А приказ – это приказ! Это, значит, важное! Ты этого не понимаешь. Ты этого шкурой-то не чувствовал, когда уже страшно – не страшно, согласен – не согласен, а исполняй! А для этого характер нужен. А у тебя нет характера, Константин. У тебя одни хаханьки. Такой, вот, ты мелкий. И не значишь ничего.
КОСТЯ. Вы много значите!
ЕГОРЫЧ. Значу! И тогда, на складе значил. Потому что был в боеготовности. На случай, если приказ настоящий грянет. И сейчас еще значу, потому что могу исполнить, если вдруг скажут.
КОСТЯ. Кто? Кто скажет?
ЕГОРЫЧ. Да что с тобой разговаривать. Знаю я твои разговорчики! Тот ему не так, этот не эдак. Поумнее тебя есть, те и прикажут!
КОСТЯ. Вы, Николай Егорыч, мужик-то хороший, но дальше носа не видите. Прикажут – попер. Не прикажут – сидим, небо коптим. А своей головы нет?
ЕГОРЫЧ. Ты все хочешь изгадить. Но ты меня с мысли не собьешь. Я-то знаю, где правда. И я народу служил, стране! И нужен ей был. Нужен был консервы охранять. И охранял. А значит, это и есть важное! А ты важного не понимаешь.
КОСТЯ. Что надо, я все понимаю. Жизнь все время ускоряется, так ведь, Пал Палыч? Сейчас каждый сам должен думать, а не приказов ждать. Сам! И решения про себя принимать – сам. И я не буду ждать, когда кто-там решит за меня. Пусть приказывают, а решать буду я! Решу – пойду выполнять, не решу – не пойду.
ЕГОРЫЧ. Вот, когда приказ придет, такие как ты и елозят – решу, не решу –  вместо того, чтобы исполнить. Вот все в стране и валится… Ай...

Со стороны дороги подходит Риелтор.

РИЕЛТОР. Здравствуйте.
ПРОФЕССОР И КОСТЯ. Здравствуйте.
ПРОФЕССОР. Вы теперь наша новая соседка?
РИЕЛТОР. Да. Теперь мы соседи. Николай Егорович, я привезла документы, пойдемте я вам отдам ваши бумаги.
ЕГОРЫЧ. Я, собственно, вас дожидался, Галина! Это… Поговорить…

Риелтор и Егорыч уходят в дом. 

КОСТЯ. И что нам теперь плыть с этой «Галочкой»? Чую, мы от нее еще натерпимся.
ПРОФЕССОР. Ну… Кто переселяется, тот соседей и выбирает. Нам остается только настойчиво искать положительные стороны, тогда все как-нибудь утрясется. Меня другое интересует. Как Вадим исхитрился уговорить Егорыча продать квартиру – я понимаю, но как он уговорил Галочку ее купить?!

Действие переносится в бывшую квартиру Егорыча, на первом этаже слева.

РИЕЛТОР. Вот, я отложила все ваши оригиналы и копии в отдельную папочку.
ЕГОРЫЧ. Спасибо, Галина. Я вам, что хотел сказать…
РИЕЛТОР. Я вас не тороплю особенно, но сами понимаете, вещи ваши вам надо будет забрать буквально завтра-послезавтра.
ЕГОРЫЧ. Я тут подумал…
РИЕЛТОР. Этот мужчина у подъезда, он в верхней квартире живет, я правильно поняла?
ЕГОРЫЧ. Пал Палыч он, мы его Профессором кличем. Да, там…
РИЕЛТОР. Один он там живет?
ЕГОРЫЧ. Так ушла от него жена давно, а квартира еще родителей его.
РИЕЛТОР. Одинокий интеллигент. Понятно. А напротив пожилая дама, так?
ЕГОРЫЧ. Ираида это…
РИЕЛТОР. Ясно, ясно. Ладно, как-нибудь и с ней разберемся. Мы с вами вот как договоримся. Вы, когда транспорт закажете для вывоза мебели, просто позвоните мне, предупредите…
ЕГОРЫЧ. Я ж про это и толкую – не буду я транспорт заказывать! Передумал я, значит. Все-таки, нужна мне эта квартира.
РИЕЛТОР. Я понимаю, вам тяжело с ней расставаться, но передумать уже нельзя. Уже сделка проведена по всем бумагам…
ЕГОРЫЧ. А все же надо как-то вернуть. Я, просто, не сразу сообразил-то…
РИЕЛТОР. Это совершенно невозможно. Вы подтвердили у нотариуса свою подпись под договором. Теперь квартира моя, а я вам ее возвращать не имею никакого желания. Давайте прекратим эту тему.
ЕГОРЫЧ. Я, значит, желал, когда вы хотели, а вы, значит, когда я хочу, не желаете?! А если я передумал? Не учел, может… Некоторых вещей.
РИЕЛТОР. Сначала надо думать про некоторые вещи! Про все вещи надо думать сначала! Потом уже хотеть, а уже потом договор заключать!
ЕГОРЫЧ. Никакой головы не хватит, обо всем думать! И нечестно это, что если вы лучше, может, наперед думаете – таких как я выселять! Несправедливо это!
РИЕЛТОР. А это не клуб справедливости, а рынок недвижимости! Так что уж простите, но теперь вам надо забрать вещи!
ЕГОРЫЧ. Не буду я ничего забирать! Не надо мне ничего! Подавитесь!
Риелтор.Давиться не собираюсь. Я все выкину!
ЕГОРЫЧ. А и кидайте!
РИЕЛТОР. И выкину. И вот это выкину. И вот это. (Берет со стены ружье.) И вот это тоже на свалку пойдет…
ЕГОРЫЧ. Не трогайте! (Отбирает ружье.) Это отцовское!
РИЕЛТОР. Ага! Значит опять не подумали?
ЕГОРЫЧ. Подумал! Подавитесь, говорю! Всем остальным, кроме этого! Акула!
РИЕЛТОР (показывает на ружье). Не тыкайте в меня! Тупица!
ЕГОРЫЧ. Да я-то может… А сама-то?.. На что, вот, вам сдалась моя халупа?
РИЕЛТОР. А на то, что это, может, мой шанс! Думаете легко на квартиру заработать? Сколько не откладывай – цены впереди бегут. Как белка в колесе бегаешь! А тут такая возможность!
ЕГОРЫЧ. Какая? Окраина ж!.. Тупик! И канава эта…
РИЕЛТОР. Вот именно, что не «канава», а трехкомнатная квартира и кругосветный круиз одновременно! Не тыкайте в меня этим! Вдруг выстрелит!
ЕГОРЫЧ. А и выстрелю! Какой еще круиз?!
РИЕЛТОР. А и стреляйте! Давайте! Все равно мне уже больше никогда не купить за такие маленькие деньги такую большую надежду! Жмите! Ну?
ЕГОРЫЧ. Надежду?!
РИЕЛТОР. Не прикидывайтесь. Весь город только об этом и жужжит: «Дом уплывает! Дом уплывает!» Во всех новостях передали, когда та статья вышла.
ЕГОРЫЧ. Это ж репортер тот, так его, разэдак! Ах, гад! Ах, гад!

Действие переносится к подъезду, где все еще сидят Профессор и Костя.

КОСТЯ. Боюсь, Егорыч реально продешевил. Куда он теперь денется?
ПРОФЕССОР. Может, к дружку своему на лодочную станцию пойдет.
КОСТЯ. Я и не знал, что тут станция есть. Никогда лодок на реке не видел.
ПРОФЕССОР. Лодок нет, а станция есть. Обычное дело.

От дороги подходит Репортер.

РЕПОРТЕР. Ну, здравствуйте. Как тут у вас? Дела с траншеей продвигаются?
ПРОФЕССОР. Хотите еще одну горячую новость из нас сделать?
РЕПОРТЕР. Это уж теперь не новость! Я про другое. Я, собственно, спросить хочу – у вас тут никто комнатку не сдает? (Пауза.) Вы что, новости не смотрите?
КОСТЯ. Смотрели еще вчера. Нам, спасибо, хватило.
РЕПОРТЕР. Так это было вчера! Сегодня уже все по-другому!
ПРОФЕССОР. Мы тут давно живем, ничего не менялось, и вдруг все по-другому?
РЕПОРТЕР. Раньше вокруг вас трактор канаву не рыл. Народ в голосовании решил, что дом ваш уплывет – восемьдесят два процента против восемнадцати! Эксперты говорят – нет, но кто ж их слушает.

Из подъезда выходит Егорыч с ружьем, видит репортера.

ЕГОРЫЧ. А! На ловца и зверь!
ПРОФЕССОР. Егорыч, ты что?!
ЕГОРЫЧ. Все из-за тебя! Писатель нашелся! (Прицеливается в репортера.)
РЕПОРТЕР. Да что я сделал-то?
ЕГОРЫЧ. А то, что за слова свои отвечать надо! На колени, смерд!
ИРАИДА (выглядывает из своего окна). Допился!
ПРОФЕССОР. Николай Егорович…
ЕГОРЫЧ. Сядь, профессор. Сам разберусь. Ты про дом, что уплывет, мол, писал?
РЕПОРТЕР. Писал!
ЕГОРЫЧ. А значит – врал!
ИРАИДА. Это правда – врал!
РЕПОРТЕР. Так сейчас все врут!
ИРАИДА. И это правда – врут!
РЕПОРТЕР. Но многие искренно!
ЕГОРЫЧ. А врать – нельзя! Из-за того проблемы!
РЕПОРТЕР. Да и не врал я так-то! Это называется «завуалированное предположение»!
ЕГОРЫЧ. Ну вот я тебя сейчас и завуалирую! Вровень с землей!
РЕПОРТЕР. Да ладно вам! Я же за вас! Я же вот сам тоже пришел плыть! А значит и не вранье, а?
ЕГОРЫЧ. Не отвиливай!
ПРОФЕССОР. Егорыч!..
КОСТЯ. Да что вы делаете!
РЕПОРТЕР. Я комнатку снять…
ИРАИДА. Николай, опусти от греха...

Егорыч целится в Репортера, тот зажмуривается. Егорыч опускает ружье.

ЕГОРЫЧ. От греха!.. Успокойтесь, вы, нытики! К этому ружью уже полвека как патронов не выпускают! Ни одного не осталось! Грех – это словами сорить! А пристрелить болтуна, это не грех!
ПРОФЕССОР. Ну, Егорыч, напугал ты нас всех!
РЕПОРТЕР. А, главное, за что? Пишите правду! Пишите честно! Проверяйте факты! Кому это нужно? Этого никто не читает и не смотрит. Нужно то, что публике зайдет. Что зайдет – то и хорошо.
ЕГОРЫЧ. Куда зайдет?
ПРОФЕССОР. Понравится людям.
ЕГОРЫЧ. Люди – это я! Ираида, вон, тоже люди! И мы пострадали! Я пострадал! А вся эта ваша писанина ни одной слезинки не стоит таких как мы!
ПРОФЕССОР. Ну ты даешь, Егорыч! Прямо, хоть записывай!
ЕГОРЫЧ. А то и записывай! Чай, есть еще порох в этих…
ПРОФЕССОР. В порохвницах.
ЕГОРЫЧ. И несмотря, что смеетесь, я может из настоящих мужиков тут такой...

Егорыч бьет прикладом ружья в землю, и оно стреляет. 

ЕГОРЫЧ. ...один остался!

Пауза. Все смотрят на ружье. Затемнение. Слышен звук работающего экскаватора. 


ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

У подъезда на лавочке сидят Костя и Профессор. Костя смотрит в телефон и читает новости.

КОСТЯ. Депутаты городского законодательного собрания обсуждают принятие закона, запрещающего копать на городских территориях глубже полутора метров.
ПРОФЕССОР. Прекрасная инициатива.
КОСТЯ. Не все так гладко. Протестуют работники городского кладбища.
ПРОФЕССОР. Ничего страшного. Кто у нас когда работников слушал.
КОСТЯ. Подана заявка на проведение городского митинга в защиту свободы водоплавания объектов недвижимости. В воскресенье будет.
ПРОФЕССОР. Уже отчалим.
КОСТЯ. О! На федеральном канале упомянули. Правда, коротко совсем.
ПРОФЕССОР. Странно даже. Мы тут целостность территории нарушить собираемся, а у них короткое упоминание.
КОСТЯ. Если этот дом уплывет – страна не обеднеет.
ПРОФЕССОР. Как сказать. Этот дом – тоже страна.
КОСТЯ. А! Ничего себе! Репортера нашего недостреленного на премию года номинировали. За самый острый региональный репортаж.
ПРОФЕССОР. Что ж, за дело. Добывал информацию с риском для жизни. (Глядя в сторону дороги.) Вадим приехал. Ты все еще не хочешь с ним разговаривать?

Костя срывается с места и убегает в подъезд. Подходит Вадим.

ВАДИМ. Привет, профессура. Что скажешь? Арендатора моего видел? Никак дозвониться не могу.
ПРОФЕССОР. Не хочет он, чтобы ты квартиру продавал.
ВАДИМ. Концепция изменилась. Она мне теперь самому нужнее.
ПРОФЕССОР. Неужели тоже плыть решил? Из-за голосования?
ВАДИМ. Еще нет, но подумываю. Голосование – это фуфло. Но, когда Галя позвонила и сказала, что квартиру тут купила, озадачился. У нее, знаешь, чутье адское! Какие тут у вас новости?
ПРОФЕССОР. Экипаж потихоньку укомплектовывается. Вчера Анзор вернулся, открыл магазин. Теперь сидит ценники перерисовывает в сторону повышения. В подсобке у него репортер поселился.
ВАДИМ. Это который? Кто про нас информацию в газету слил? Ясно. Ладно. Будем бороться с захватчиками жилплощади. (Кричит вверх в окно.) Эй, там, на борту!
КОСТЯ (выглядывая из окна). Здрасьте.
ВАДИМ. Собирай манатки, я поднимаюсь. (Показывает ключи от квартиры.)
КОСТЯ. А у вас тут изнутри засов на двери – помните?
ВАДИМ. Ох, зараза, точно. Я же сам делал...
КОСТЯ. Хорошо сделали. На совесть! Но даже если б засова и не было, вы войти не можете – у нас неприкосновенность жилища! В законе прописана!
ВАДИМ. Вот именно! И это жилище мое!
КОСТЯ. Согласно договору и внесенной оплате я живу тут до конца месяца!
ВАДИМ. Месяц только начался.
КОСТЯ. Об этом я и говорю! А вы должны меня за две недели предупредить!
ВАДИМ. Ты за дурака меня держишь? За эти две недели ты сплывешь вместе с моей квартирой!
КОСТЯ. Согласно договору, вы должны предупредить за две недели...
ВАДИМ. Да кому он сдался, твой договор?! Изменились обстоятельства. Другой договор нужен. Я возвращаюсь, а ты сматываешь отсюда!
КОСТЯ. Как вы бизнес-то свой ведете? Вам же верить нельзя!
ВАДИМ. Что ты знаешь о бизнесе?! Где-где, а в нем нельзя верить никогда! Все кидают при первой возможности!
КОСТЯ. Вы заблуждаетесь! Честность сделки – это основа…
ВАДИМ. Заблуждаюсь! Поэтому у меня восемь магазинов, а у тебя съемная квартира. Короче, я звоню парням, они приедут, дверь высадят и выкинут тебя в окно! Вот в этом можешь мне верить!
КОСТЯ. У меня договор!
ВАДИМ. Куда ты сунешься с этим договором? В суд пойдешь? Скатертью дорожка! Или будешь от парней с ломом этими бумажками отмахиваться? Так найди что-нибудь потяжелее!
КОСТЯ. Эти бумажки и есть самое тяжелое! В них ваше слово! Ваше обещание! Вот – ваша подпись! Скажите, что она ничего не весит. Скажите всем: «мое слово ничего не значит!» Давайте! Что вы молчите?
ВАДИМ. Все. Ты труп!
ПРОФЕССОР. Вадим Сергеич…
ВАДИМ. Не лезь, профессор…
ПРОФЕССОР. Не стоит. Правда…
ВАДИМ. Это моя квартира!
ПРОФЕССОР. Конечно, твоя.
КОСТЯ. Это ваше слово!
ВАДИМ. Он меня достал! Это моя квартира!
КОСТЯ. Это ваше слово!
ПРОФЕССОР. Константин, ты играешь…
КОСТЯ. Нет! Пусть признает, что он обманщик и лжец, и я, клянусь, тут же выйду!
ВАДИМ. Я с тобой по-человечески хотел… Я бы тебе денег дал в компенсацию. Все бы разрулили, как люди. А ты в бумажки полез! Подписи вычитывать… Хуже налоговой… Формалист! И засранец! И этот... буквоед! Теперь сам виноват…
От дороги подходит Оля.

ВАДИМ. А! Ты еще! Забирай этого недоноска, и проваливайте из моей квартиры.
КОСТЯ. Меня выгоняют! Можешь порадоваться.
ОЛЯ. Чему радоваться? Я пришла сказать, что... Сейчас я поднимусь…
КОСТЯ. Если я открою дверь, он выкинет меня в окно.
ВАДИМ. Можешь не сомневаться!
ОЛЯ. Ты не понимаешь… Я должна при всех говорить?
КОСТЯ. А у нас теперь нет секретов! Мы одна команда, типа!
ОЛЯ. Хорошо! Я беременна.
КОСТЯ. Как это может быть?
ОЛЯ. Ты дурак?
КОСТЯ. Но мы же… Мы знакомы-то…
ВАДИМ. Для этого много времени не надо, папаша!
ОЛЯ. Может ты меня пустишь все-таки?
ВАДИМ. Он не может. Он меня боится. И правильно!
КОСТЯ. Подождите…
ВАДИМ. Неужели выйдет!

Вадим убегает в подъезд. Выходит Костя, с рюкзачком под размер ноутбука. 

ОЛЯ. Ну, привет.
КОСТЯ. А что же делать теперь?
ОЛЯ. Я к тебе пришла.
КОСТЯ. А что я-то? Впрочем… Понятно, да…
ОЛЯ. Так и будем тут стоять?
КОСТЯ. Можем сесть. Я теперь бездомный.
ВАДИМ (выглядывает из окна). Шмотки свои забери!
КОСТЯ. Заберу я! Заберу!.. Минуту-то дайте! Упырь…
ОЛЯ. И что теперь?
КОСТЯ. Что? Откуда я знаю? Теперь надо квартиру снимать в городе…
ОЛЯ. Я в город не вернусь. Я к тебе пришла, потому что плыть хочу. Меня мать выгнала! Точнее, как узнала – закатила такую истерику, что я сама ушла. Я не хочу здесь оставаться.
КОСТЯ. Послушай, это все глупости. Никуда этот дом не поплывет.
ОЛЯ. Рассказывай! Весь город только об этом и гудит. Если полгорода верит, в то что дом поплывет, то он теперь просто обязан! (Пауза.) Я слышала, что если ребенок родится на территории другой страны, то он и будет гражданином этой страны. Я и хочу, чтобы он в другой.
ПРОФЕССОР. Это только в Америке так. А до Америки мы вряд ли доплывем.
КОСТЯ. Ты сошла с ума. Вы, Пал Палыч, тоже. Вы все, весь город, сошел с ума! Это удивительное ощущение – я единственный нормальный человек на свете!
ОЛЯ. Так все психи говорят.
КОСТЯ. Я не псих!
ПРОФЕССОР. Это твое субъективное ощущение, а объективно…
КОСТЯ. Нет! Не субъективное! Дома не плавают в Америку! Очень объективно – яблоки падают на землю, а дома не плавают в Америку. Это же игра! Это же просто прикол такой! Вы же все просто забавляетесь, признайтесь же, наконец! (Пауза.) Ну, нет! Нет!
ПРОФЕССОР. Костя, у тебя просто шок. Стать отцом в одно мгновение – это трудно, но... (Наверху гогочет Вадим.)
КОСТЯ. Я не стал отцом! Я не стану отцом! Я не готов еще! Я не хочу…
ОЛЯ. Я, может, тоже не хочу. А вот на тебе! Ты же говорил, что все можешь… Что ты независимый, что хочешь так, а хочешь эдак! Просто не знаешь, чего хочешь! А теперь есть, чего хотеть! Я тебе жизнь принесла! Настоящую, а не эти твои сайтики, группки, чатики…
ИРАИДА (из окна). Ох, какая страсть! Это в нашем-то тупике!
КОСТЯ. Ну чего, чего ты от меня хочешь! Меня выгнали из квартиры! Пойдем, а?
ОЛЯ. Ни за что! Там нет ничего, кроме истерик и серой скуки! Я поплыву… Если придется, то хоть одна поплыву!
ПРОФЕССОР. Ну, ну. Садитесь, Оля, успокойтесь…
КОСТЯ. Почему ты решаешь – плыть или не плыть? Это и мой ребенок тоже!
ИРАИДА. Так, если ты сам ничего не решаешь…
ПРОФЕССОР. Надо всем успокоиться. Потом спокойно все обсудить…
КОСТЯ. А, Пал Палыч! Как-нибудь утрясется, да? Пойду я. Найду квартиру вернусь за тобой…
ВАДИМ (из окна). Шмотки забери!

Костя машет рукой и уходит в сторону дороги. Из дома выходит Ираида.

ОЛЯ. Он меня бросил, как… Как будто я тоже шмотка!
ПРОФЕССОР. Не плачьте девушка. Предлагаю вам поселиться у меня. Я как бы сдам вам комнату.
ИРАИДА. Ты, что же, Павел, приют решил открыть?..
ПРОФЕССОР. Со мной давно дочери не было, а теперь будет. А скоро и вовсе дедушкой стану. Я в книгах читал во время войны случалось был «сын полка». А у нас будет ребенок дома. Готовы, Ираида Борисовна, в прабабки записаться?
ИРАИДА. Что ты несешь-то? Она сам еще ребенок! Да и ты тоже. Семейка!
ПРОФЕССОР. А так и есть! Нынче семья это вам не папа, мама и ребенок, и все высочайше проштамповано. Семья – это там, где понимание, правда, Оля?

Со стороны дороги появляется Лиза. Еще издали она начинает кричать.

ЛИЗА. Папа!
ПРОФЕССОР. Ну и там, где родственные связи, конечно…
ИРАИДА. Вот сейчас тебе напомнят, что такое семья!
ЛИЗА. Папа! С мамой плохо! Она подвинулась рассудком. Побелела вся. Мечется по квартире и кричит, что ты «дождался часа, чтобы воткнуть ей нож в спину». Я убежала, поймала такси и приехала.
ОЛЯ. Извините. А вы тоже поплывете в квартире у Профессора?
ЛИЗА. Это еще кто?
ПРОФЕССОР. Это Оля. Она снимает у меня комнату. Вроде того. Это Лиза…
ЛИЗА. Вроде того?
ПРОФЕССОР. Пока бесплатно.
ЛИЗА. Как это на тебя похоже! Я, значит, мчусь через весь город, чтобы… А у тебя тут уже другая?
ПРОФЕССОР. «Другая» кто?
ЛИЗА. Не знаю… Вот эта вот…
ПРОФЕССОР. Постоялица.
ОЛЯ. Я вообще могу уйти.
ПРОФЕССОР. Не надо! Не надо! Мы разберемся...
ЛИЗА. Что же теперь делать?! Вот я дура… Дура…
ПРОФЕССОР. Подожди, Лиза, объясни мне толком…
ЛИЗА. Все из-за этого идиотского имени! Я полезла положить твой паспорт, к нашим бумажкам. И вдруг дернуло меня, я стала смотреть всякое старье и нашла что-то, где написано, что Елизаветой была не твоя бабушка, а мамина...
ПРОФЕССОР. Понятно.
ОЛЯ. Не очень.
ЛИЗА. Получается, что врал не ты, а мама? И потом я стала перебирать… Получается, она… Всегда…
ПРОФЕССОР. Подожди-ка! Так ты приехала, чтобы остаться? Насовсем?
ЛИЗА. Я… А что мне оставалось делать? Это так ужасно…
ОЛЯ. А ты не беременная?
ЛИЗА. С какой стати?
ОЛЯ. Просто я тоже поругалась с матерью. Было бы смешно, если бы мы обе поругались из-за одного и того же.
ПРОФЕССОР. Так ведь нет проблем! У нас трехкомнатная квартира. Комната тебе, комната мне и комната Ольге.

Из подъезда выходит Вадим. Из-за угла появляется Репортер.

РЕПОРТЕР. У нас тут собрание? Из подсобки крик слышно, а слова не разобрать...
ВАДИМ. Погоди, Информация. (Профессору.) Паша! Друг! А если твоя бывшая приедет сюда? Нам нужно найти колючую проволоку! Натянуть вдоль канавы!
ИРАИДА. Это он дело говорит.
РЕПОРТЕР. А что, она опасная какая-то?
ИРАИДА. Мы с ней тут пять лет прожили, когда Лиза маленькая была. Если она вернется, я сама пущу дом на дно.
ЛИЗА. Прекратите! Прекратите, пожалуйста.
ОЛЯ. Да уж! Помолчите-ка! (Лизе.) А ты не обращай внимания. Да и про мать – не парься. Это у тебя просто первый раз. Я вот шесть раз из дома уходила и ничего. Возвращалась потом.

Со стороны дороги подходит Риелтор.

РИЕЛТОР. Здравствуйте. Я на завтра договорилась насчет доставки своих вещей. Если у кого какие планы – попрошу подъезд не загромождать.
ВАДИМ. Слушаемся.
РИЕЛТОР. А это что у меня под окнами? (Смотрит на штурвал, оставленный Егорычем.) Надо это убрать. Вы мне поможете?
РЕПОРТЕР. Да. Давайте я заберу. Установлю у нас с Анзором в подвале, будет рулевая рубка. Когда поплывем, я его буду крутить, чтобы выбирать направление.
РИЕЛТОР. Подождите-ка. А почему вы будете выбирать направление?
ПРОФЕССОР. Да он шутит. Чтобы штурвал работал, нужна целая система тяг от него до берега, а главное сам руль. Рулевое перо.
ВАДИМ. Так это дело наживное, да, Информация? Чего там руль – доску воткнул в воду и готово. А штурвал за полчаса не сделаешь. Тем более такой нарядный.
РИЕЛТОР. Мы должны еще на берегу договориться очень четко, кто будет выбирать направление.
ПРОФЕССОР. Похоже, у нас грядут выборы капитана.
ВАДИМ. Зачем выбирать? Капитан должен быть отважный, крепкий, толковый, а главное жить повыше, чтобы видеть подальше и всякие рифы замечать вовремя. Так что это как минимум житель второго этажа, то есть я.
ПРОФЕССОР. Или я.
ВАДИМ. Ты может и толковый, но вряд ли отважный! И уж всяко не крепкий.
ОЛЯ. Капитан – не боксер. Ему крепким быть не надо. А вам Вадим я не верю. Вы слова не держите.
РЕПОРТЕР. Поэтому выходит, что капитаном буду я. (Вадиму.) А вы, Торговля, будете на вашем втором этаже впередсмотрящим. Увидите рифы – кричите!
РИЕЛТОР. Почему это «выходит, что вы»?
РЕПОРТЕР. У нас не так много мужчин для выбора.
ВАДИМ. Тут малыш прав – баба… Простите, женщина не может быть капитаном.
ОЛЯ. Это мужчина не может быть матерью, а женщина может быть кем угодно!
РЕПОРТЕР. Беременная?
ЛИЗА. Беременность и капитану к лицу!
ОЛЯ. И вообще я жертва!
ВАДИМ. Ты уж, красотка, определись, то ли ты жертва, то ли у тебя счастье материнства. Одновременно и то, и другое не получится.
РИЕЛТОР. Дело не в беременности! Дело в равноправии! Этим вашим мужским шовинизмом вы тянете нас в прошлое! А мы плывем в будущее! И там этому закоснелому ханжеству места нет!
ВАДИМ. Что она сказала?
РЕПОРТЕР. Что бабы тоже люди.
РИЕЛТОР. Вот именно! И я больше скажу! Не только из женщин можно выбирать, но из женщин только и можно! Почитайте исследования! Женщины дальше видят, лучше слышат ночью и, главное, думают сразу обо всем!
ВАДИМ. Галочка, что это ты разошлась…
РИЕЛТОР. Не надо этого снисходительной «Галочки»! Это уже унижает!
ИРАИДА. Куда уж ниже-то?
ПРОФЕССОР. Хорошо, хорошо, успокойтесь. Примем, что капитан может быть любого пола.
ВАДИМ. Предатель.
ПРОФЕССОР. Но мне кажется, что должен быть ценз оседлости. Хочешь быть капитаном дома, должен прожить в нем не менее, скажем, пяти лет.
РИЕЛТОР. Это еще с какой стати?
ИРАИДА. А с такой, что это ты сегодня тут главная, а завтра ищи-свищи. А постоянные жители люди надежные. Прав наш профессор.
РИЕЛТОР. Ничего подобного, это нарушение… Нарушение всего!
РЕПОРТЕР. Прожитое время не добавляет ни толковости, ни отваги!
ОЛЯ. А я тут вообще забеременела!
ВАДИМ. Это никак не говорит о толковости! И хватит уже своим животом аргументировать! Он еще даже не вырос!
ПРОФЕССОР. Несколько грубо, но по существу он прав, Ольга. Это не довод.
ВАДИМ. Дай пять.
ЛИЗА. Я прожила тут пять лет. Правда ребенком. Это считается?
РЕПОРТЕР. Ну, конечно! Вы, девушка, кто такая?
ВАДИМ. Это же дочка профессора.
ЛИЗА. Я ветеринар! С высшим образованием!
РЕПОРТЕР. А! Понятно! Это называется «продвигать своих». Не тех, кто лучше справляется, а родственничков. Ветеринара в капитаны! Вот поэтому и дохнем в непрофессионализме.
ИРАИДА. По-твоему, в капитаны надо Егорыча назначать. Он на флоте служил. Только вот она его выселила.
РИЕЛТОР. Я купила квартиру! И не надо об этом! Есть договор!
ИРАИДА. Закорючку у Егорыча выхитрила, вот и весь договор.
РИЕЛТОР. Что значит «выхитрила»? Он был трезв и в сознании, когда подписывал. Так что это полноценная сделка.
ИРАИДА. Какое там у него сознание!
ПРОФЕССОР. Дамы, дамы…
РИЕЛТОР. Не надо нам рот затыкать, не до «дам» сейчас! Я чужого не брала! Это мои кровные деньги! Вот этим горбом заработанные! Я полжизни на это копила!  На то, чтобы отсюда… отплыть! И сделано все честь-по-чести! Я теперь такой же собственник, как и вы, и я хочу, чтобы вы это уже усвоили.
ОЛЯ. А я не собственник, а все равно человек. И гражданин! И не хочу, чтобы на меня кричали. Хватит уже!
РЕПОРТЕР. Девушка права! У каждого может быть мнение и есть свобода слова!
ПРОФЕССОР. Девушки, женщины! Собственники и граждане! Давайте перестанем кричать, пожалуйста!
ВАДИМ. Вот это мудро! Глоткой дело не решишь. Собственник тоже дураком бывает, вон хоть Егорыча возьмите. А капитан нам нужен толковый. По этому параметру самый подходящий – профессор. Он у нас историк-короед. В городском музее работает!
ПРОФЕССОР. Краевед.
РЕПОРТЕР. Музей закрыли давно, там теперь торговый центр. Да и что там было-то? Три наконечника от стрел и два кирпича от церкви, которую снесли в семнадцатом году?
ВАДИМ. Ну и что, что закрыли? Профессор-то жив, а с ним и знания! А ты, Информация, чем похвастаешься? Сочинением правды за умеренную плату?
РЕПОРТЕР. Это по службе! А здесь я частное лицо и прав имею не меньше, чем эти оседлые. Все равно у них профпригодности для капитанства никакой, а эти формальные признаки – только губят здоровую инициативу.
РИЕЛТОР. В формальных признаках ничего плохого нет, кстати. Они очень даже полезны бывают. Я вот считаю, что капитаном может быть любой, кто прописан! А как давно – это не имеет значения. Я, Павел Павлович, Ираида и Вадим. Остальные прибились, но официально не значатся, и точка.
ВАДИМ. Я уже сменил прописку. Я только владелец. Поэтому давайте как это… Как ты, Паша, говорил, ценз чего?
ПРОФЕССОР. Извини, Вадим. Тут новая парадигма.
ВАДИМ. Предатель.
РИЕЛТОР. Дальше все очевидно. Павел Павлович у нас теоретик, Ираида, простите, по возрасту уже не подходит. Так что, будьте добры, молодой человек, занесите штурвал ко мне в квартиру.
ИРАИДА. А чем это, интересно, возраст помешал? Я в меньшем маразме, чем многие тут. А ясный ум это главное. И опыт.
РИЕЛТОР. Вы же все стонали, что вас обкапывают. Плыть не хотели. А теперь в капитаны наметились?
ИРАИДА. Что обкапывают – плохо. Под окном грохочут – плохо. А что поплывем – так я, может, рада. Хоть мир напоследок повидаю. Не Париж, так хоть Неаполь. Мореходству я может и не обучена, а людей, зато, с первого взгляда распознаю. Мне про всех вас известно.
РИЕЛТОР. Это у вас от возраста уже! Известно ей! Несите штурвал ко мне…
ПРОФЕССОР. А вы хваткая!
РЕПОРТЕР. Не понесу я никуда. Прописка! Смех один. Как дом от берега отчалит – вся ваша прописка псу под хвост! В море нет ни адреса, ни индекса! С пропиской можете себе шалаш построить с той стороны канавы.
ВАДИМ. Короче, Ираида Борисовна – начальник экспедиции. Капитан – я. Старпом – профессор. Как самые опытные, и старожилы, и все такое. Сразу по пяти параметрам. Прошу расходиться по каютам.
РЕПОРТЕР. Ну уж нет! У нас какая никакая, а демократия. Будем выборы делать!
ВАДИМ. Вот так всегда – прибьются сначала, а потом выборы делают!
РЕПОРТЕР. Не прибивался я! Я здесь, чтобы вести с борта репортаж века! Не всю же мне жизнь в газетке этой тухнуть!
ОЛЯ. Я тоже считаю, надо выбирать. А то вы опять потом передумаете.
ЛИЗА. Папа, а что ты улыбаешься? Опять тебя задвигают!
ПРОФЕССОР. Радуюсь общественной дискуссии.
ВАДИМ. Да делайте, что хотите. Хотите делитесь на молодых-старых, на мальчиков-девочек, или прописанных. Да хоть на лысых и беременных. Все равно как не разделяйся – рожи-то одни и те же.
РЕПОРТЕР. Командовать хочет.
ВАДИМ. Потому что порядок должен быть! А у вас порядка нет и не будет.
РИЕЛТОР. Вот-вот! Лампочку вкрутить не можете.
ИРАИДА. В темноте жили, но мирно.
РИЕЛТОР. А тоже хочу мирно, но при свете, а не со сломанными ногами. А для этого нужна воля, дисциплина и единоначалие!
ПРОФЕССОР. Крепкая рука.
РИЕЛТОР. Если хотите!
ЛИЗА. Не хотим! Это наш дом. Общий. А эти крепкие руки известно куда залазят рано или поздно. Зачем нам вообще капитан? Будем решать проблемы сообща!
РЕПОРТЕР. Да уж. Всего часа три воплей – и вопрос решен.
ВАДИМ. Наш дом! Все это «наше» – фикция. С какой стороны не схвати – как манную кашу в кулаке зажать. А «мое» – это конкретно мое!
РЕПОРТЕР. Можете забирать штурвал. Все равно ни тяг, ни руля-то нет. Повесите на стенку. Для красоты. (Уходит.)
ВАДИМ. Тут парень прав. Неясно даже с какой стороны руль ставить. Какой стороной вперед мы поплывем? Может как раз задом.
ПРОФЕССОР. Кормой.
ВАДИМ. Да, что кормой, что носом, а плыть будем как всегда – по течению, рули там или не рули. Ай… Да что тут говорить... (Уходит.)
РИЕЛТОР. И это они еще против женщин! Ни плана действий, ни цели…
ИРАИДА. У меня есть план выпить чая. Я как раз завариваться поставила. Приглашаю вас, Галина, обсудить цели.
РИЕЛТОР. Спасибо, конечно, но я не понимаю…
ИРАИДА. Просто по-соседски. А потом вы меня пригласите. Пойдемте, пойдемте.

Ираида и Риелтор уходят в подъезд.

ОЛЯ. Как же мы будем плыть, без руля, без управления?
ПРОФЕССОР. Так и поплывем – с обычной нашей надеждой на «авось».

Действие перемещается в квартиру Ираиды. Риелтор садится за кухонный стол, Ираида хлопочет у чайников, разливает чай.

РИЕЛТОР. Вы меня уж извините, если я что-то не так сказала в пылу. Я на самом деле ничего лично не имею против вас или еще кого-то.
ИРАИДА. Ничего-ничего. В пылу всякое бывает.
РИЕЛТОР. Всегда правильнее очертить рамки сразу, чтобы не было неясности. Это ведь не прихоть какая-то. Когда договор есть – все гораздо проще решить. Раз в месяц, собираем на общие нужды столько-то, чтобы, например, лампочку купить. В подъезде ведем уборку по графику, а не когда кому захотелось. Понимаете?
ИРАИДА. Понимаю.
РИЕЛТОР. А иначе не найдешь конца и края – кто не сделал, кто виноват.
ИРАИДА. Виноватого найти это важно. Как же без этого.
РИЕЛТОР. Зря вы смеетесь надо мной, Ираида Борисовна.
ИРАИДА. И не думала даже. Порядок всегда хорошо. Вы пейте, пейте. Сушечки, вот, берите.
РИЕЛТОР. Спасибо. Немного нервный, конечно, сейчас разговор получился у всех. Надо будет еще раз вернуться к этим темам спокойно. Проведем нормальное собрание жильцов…
ИРАИДА. И прибившихся...
РИЕЛТОР. И прибившихся. И составим нормальный план.
ИРАИДА. Надо только, чтобы все согласились.
РИЕЛТОР. Это правильно, да.
ИРАИДА. А вы почему не замужем?
РИЕЛТОР. А это тут при чем?
ИРАИДА. По-соседски любопытствую.
РИЕЛТОР. Так получилось. Уж простите, не хотела бы я сейчас личное рассказывать. Что-то душно у вас.
ИРАИДА. Не согласился никто? Замуж-то взять?
РИЕЛТОР. На что вы намекаете? Вы меня зачем позвали, чтобы смеяться надо мной? Чтобы в жизнь мою лезть?
ИРАИДА. Да что вы! Не до смеха сейчас.
РИЕЛТОР. Вы что-то тоже одинокая. Жарко…
ИРАИДА. Вот салфеточка, лоб утереть. Что до меня, то муж мой умер давно. Бездетным. Значит, на Вадима виды имеете?
РИЕЛТОР. Вадим?! Это уже прошлое … Ох, не могу…

Риелтор опускает внезапно голову на стол, а потом обмякает и сползает со стула на пол, теряя сознание. Ираида подходит к окну и кричит в него.

ИРАИДА. Паша, не зайдешь на минутку? Тут человеку плохо. (Возвращается к Риелтору.) Ошибаешься, дорогая. Прошлое никогда не уходит совсем. Я сорок лет за прилавком, знаю, что говорю.

Вбегают Профессор, Оля, Лиза. 

ПРОФЕССОР. Что с ней?
ИРАИДА. Вроде как сознание потеряла.
ЛИЗА. Надо в скорую звонить?
ИРАИДА. Но я думаю скорее отравилась. Случайно.
ЛИЗА. Какой номер с мобильного набирать?
ИРАИДА. Думаю, полежит, само пройдет. Только отнести ее надо к ней в квартиру.
ПРОФЕССОР. Что вы сделали, Ираида Борисовна? Зачем?
ИРАИДА. Не надо было мне про лампочку вкручивать.
ОЛЯ. Вы же сами все время ворчали, что темно!
ИРАИДА. Да! Но в чужую темноту со своими лампочками не лезут!
ЛИЗА. Надо что-то делать!
ИРАИДА. Ничего с ней не будет. В наши дни уже до смерти не травят. Воды попьет, оклемается.
ПРОФЕССОР. Чем вы ее?!
ИРАИДА. Средством от крыс. У меня в чулане с семьдесят седьмого припасено. Тогда дефицит был. Я себе отложила.

Затемнение. Слышен стихающий звук работающего экскаватора.  Следующий день. У подъезда на лавочке сидит Профессор. Со стороны магазина подходит Вадим с бутылками в руках, протягивает одну Профессору.

ВАДИМ. Анзор – молодец. Ориентируется быстро. Пиво уже в три раза дороже, чем везде. Представляю сколько он заломит, когда на стремнину выйдем.
ПРОФЕССОР. Если мы не будем брать, придется ему цены спустить. Других-то покупателей у него не будет. Как там Галина?
ВАДИМ. Всю ночь тошнило ее. Сейчас ничего, лежит. Слабость, но получше. Что на Ираиду вчера напало?
ПРОФЕССОР. Да уж. Кто мог ожидать. Хотя у нас у всех тут перемены. Ты вот вдруг вернулся. Тоже никто не ожидал.
ВАДИМ. А что я? Родительский дом, все-таки. Малая, эта, родина.
ПРОФЕССОР. Раньше ты к родине особенно-то чувств не питал. Вон, даже клумбу, которую твоя мать высаживала, под парковку заасфальтировал.
ВАДИМ. Да я может и сам толком не знаю, зачем вернулся. Был у меня магазин, хотел три. Стало три – хотел пять. Стало пять, потом восемь, а дальше никак. Не растет. Лезть шире – проблем больше, а толку? Мне уже на все хватает. Поддерживать то, что есть? Изо дня в день одно и то же, еще и урезаться приходится. Все туже и хуже. И тут я смотрю на вас, у вас дом обкопали весь, а вы улыбаетесь. Чего, думаю, улыбаются? А потому что вы ждете чего-то...
ПРОФЕССОР. Предвкушаем.
ВАДИМ. Вот! Точно! Получается, вы на пенсии сидите, одну гречку лопаете, а у меня восемь магазинов и нормальный доход. Только вы улыбаетесь, а я ишачу, как лошадь у колодца, по кругу. А я тоже хочу этого... Предвкушать. Магазины и без меня продержатся, а у вас за каждым поворотом что-то новое...

Со стороны дороги подходит Костя.

КОСТЯ. Где Ольга?
ПРОФЕССОР. Наверху.
КОСТЯ. Оля!

Из окна квартиры Профессора выглядывает Лиза.

ЛИЗА. Она в дальней комнате, не слышит. Что ей передать?
КОСТЯ. А ты кто?
ЛИЗА. Передатчик.
КОСТЯ. Скажи, что пришел Костя.

Лиза поворачивается внутрь квартиры, говорит что-то и слушает ответ.

ЛИЗА. Она спрашивает: «И что?»
КОСТЯ. Я хочу с ней поговорить.
ЛИЗА. Это она и сама догадалась.
ПРОФЕССОР. Скажи, почему она должна с тобой говорить.
КОСТЯ. Пришел отец ее ребенка.
ВАДИМ. Права качать начинаешь? Так ты ее вряд ли выманишь.
КОСТЯ. Хотите надо мной шутить? Шутите. Но мне надо поговорить с Олей!
ЛИЗА. А что, вообще, случилось-то? Я, видимо, не в курсе.

Лиза снова поворачивается и слушает, что говорит Оля.

ЛИЗА. ...Так. ...Вот он? ...Ого! ...Понятно-понятно. (Поворачивается к Косте.) Похоже, парень, ты сделал все, что мог, чтобы больше никогда уже с ней не разговаривать.
КОСТЯ. И как теперь исправить ситуацию? Посоветуй мне как девушка.
ЛИЗА. Полагаю, ты должен подняться и для начала обнять ее…
ОЛЯ (высовывается в окно). Нет! Не вздумай!
ЛИЗА. Иди, иди!
ОЛЯ. Я серьезно! Не смей! Не хочу я с ним обниматься! Ты что, не видишь, что он дурак?
ЛИЗА. Вижу! Но может обнимается хорошо.
ОЛЯ. Я не хочу, чтобы он меня трогал! Натрогался уже! Слышишь? Уходи! Ты мне противен, противен, противен!
КОСТЯ. Так что делать-то?
ЛИЗА. Иди!
ОЛЯ. Прекрати его подначивать! Если ты только зайдешь в подъезд – я выпрыгну в окно!

Оля садится боком на подоконник, держится за раму.

ВАДИМ. Дура, тут второй этаж и клумба внизу. Пусть и старая.
ОЛЯ. Я прыгну головой вниз!
ВАДИМ. Тогда да, сработает. Но лучше с другой стороны. Там камни.
ПРОФЕССОР. Ты бы Вадим поаккуратнее. Кто знает, что там у нее в голове.
ВАДИМ. Не преувеличивай, Паша. Это обычная девчачья манипуляция. Хотела бы – уже бы летела.
ПРОФЕССОР. Мне кажется, это способ просить о помощи! А не о том, чтобы над ней смеялись. А у тебя черствость одна! Так вот и не слышим друг друга.
ВАДИМ. Что ж ты свою-то не слушал. Она может тоже о помощи!
ЛИЗА. Папа!
ПРОФЕССОР. Не надо лезть в чужие дела! У девушки сложный эмоциональный момент, а ты со своим грубиянством!
ЛИЗА. Папа, тут Оля со своим парнем общается! Идите за угол спорить!
ПРОФЕССОР. Извините.
ОЛЯ. Ничего. Спасибо. Уже полегче стало.
КОСТЯ. Послушай! Давай поговорим нормально. Давай обсудим, что делать с нашим положением.
ОЛЯ. И что ты предлагаешь делать с нашим положением? Только стой там. Ты же совета у всех подряд спрашиваешь? Чего теперь стесняться?
КОСТЯ. Ладно. Я просто подумал, что ты мне нравишься. Очень. Правда. И я хочу отправиться с тобой в плавание. Или, если хочешь, остаться на берегу. Может быть, мы могли бы сейчас как-то уладить наше положение, но, клянусь, у нас еще будет много возможностей к нему вернуться. А?
ОЛЯ. Ах уладить! А, знаешь, я теперь тоже спрошу совета! Хочу помощи зала.
ВАДИМ. Как мужчина скажу – правильно рассуждает. Как человек скажу – врет.
ПРОФЕССОР. Не верь.
ЛИЗА. Ну сама посуди, что это за предложение – улаживать тебе надо прямо сейчас, а клятвы он будет исполнять когда-то потом.
ВАДИМ. В корень. Сейчас меньше, чем за 50% аванса, вообще никто не почешется.
КОСТЯ. Вы советы даете так, как будто сами живете в счастливом браке. Специалисты!
ПРОФЕССОР и ВАДИМ. У меня – это другое!
ВАДИМ. Как ты мне там говорил? Слово надо держать? Вот и держи.
КОСТЯ. Я не давал ей слова!
ВАДИМ. Нет?
ОЛЯ. Нет. Но ощущение было, что дал!
ЛИЗА. Это сомнительный аргумент.
ОЛЯ. А ты чья подруга? Его или моя? Ай!

Оля соскальзывает с подоконника на улицу, но Лиза в последний момент хватает ее за руку и втягивает обратно.

ЛИЗА. Ты чего?!
ОЛЯ. Ох! Испугалась! Я случайно!
КОСТЯ. И меня испугала!
ОЛЯ. Я тебе вот что скажу. Я не собираюсь ничего «улаживать». И пока ты это не поймешь, можешь не подходить. Я отправляюсь в плавание. А ты – как хочешь. Хочешь плыви, хочешь тут оставайся. Пока не поумнеешь.

Лиза и Оля исчезают в окне.

КОСТЯ. Уф. Они всегда так… Ультиматумами? И что теперь делать?
ВАДИМ. Ты сам-то понимаешь за каким хреном приперся?
ПРОФЕССОР. Не выражайся, Вадим! Как в пивнухе! Костя, ты почему вернулся?
ВАДИМ. А я что спросил?
КОСТЯ. А вы зачем тут?
ПРОФЕССОР. По общему мнению, в среднем, мы плывем в будущее. Поскольку здесь у нас одно только настоящее.
КОСТЯ. Ну и я…
ВАДИМ. Тебе же все равно, где к сети подключаться.
КОСТЯ. Это да. Но я же теперь… А она… Если я останусь – как-то неправильно. А здесь я теперь бездомный.
ПРОФЕССОР. Я бы тебя пустил, но сам видишь. Может в подвале, у Анзора, еще подсобка найдется.
КОСТЯ. Там сеть спутниковая не ловит.
ВАДИМ. Тогда чердак. У нас хороший чердак. Сухой. Рядом с квартирой профессора скобы в стену вбиты, над ними люк.
КОСТЯ. А это вариант...

Костя заходит в подъезд, смотрит вверх, будто пытаясь разглядеть лесенку.

ВАДИМ. Ты, Паша, с этим заканчивай! С поселенцами этими. А если еще кто-нибудь припрется – чьи-нибудь дочери или отцы – куда селить будем? Дальше только по билетам и за большие деньги.
Из окна второго этажа выглядывает Лиза, потом говорит вглубь квартиры.
ЛИЗА. Нету его. Ушел, наверно.

Немедленно в окне появляется Оля.

ОЛЯ. Как ушел, почему?
КОСТЯ (выходя из подъезда). Я тут!
ОЛЯ. Ой! (Прячется в глубине квартиры.)
КОСТЯ. Что с ней?
ЛИЗА. Эмоции.
КОСТЯ. Я не понимаю!
ВАДИМ. И не пытайся.
ПРОФЕССОР. Это точно.
ЛИЗА. Дураки вы все, что старый, что малый.

Лиза скрывается в окне. Костя растерянно оглядывается, потом присматривается к Вадиму.

КОСТЯ. Послушайте! Что это на вас? Это же мои домашние штаны!
ВАДИМ. Временно попользовался. Я заплачу. Как за секонд-хэнд. Не успел я еще за своими вещами смотаться.
КОСТЯ. Вы так и поплывете что ли? В будущее без штанов?
ВАДИМ. Не твое дело.
КОСТЯ. Дело, может, и не мое, а штаны очень даже!
ВАДИМ. Я же сказал – заплачу!
КОСТЯ. А они, может быть, не продаются! Это, может быть, собственность!
ВАДИМ. Тебе товарищу штанов жалко?
КОСТЯ. Товарищу?!
ВАДИМ. Ну этому… типа собутыльника или сокамерника, только на одном корабле? Песню знаешь – «в море встает за волной волна, а за спиной спина…»А от тебя – какая спина, если тебе поношенных штанов жалко!
КОСТЯ. Мне не жалко! Тому, кто сначала спросит, а потом отберет. А не наоборот.
ИРАИДА (в окно). Что вы так раскричались? (Идет на улицу.)
КОСТЯ. Штаны – мои! А не наши общие!
ВАДИМ. Делиться надо уметь, Константин. Щедрым быть. А если ты скупердяй, так и скажи, мол, жалко тебе штанов неимущему.
ЛИЗА (выходя из подъезда, за ней видна Оля). Что случилось?
КОСТЯ. Кто тут неимущий? Да за бампер от своего «Лексуса» можете пачку таких штанов купить.
ВАДИМ. Не надо, в моем кармане учет наводить. «Лексус» это не показатель.
РЕПОРТЕР (выходя из-за угла). Что за крик? Мы отплываем?
КОСТЯ. Не показатель чего?!
ПРОФЕССОР. Вадим хочет сказать, что машина может быть дорогой, но не быть ценной для души.
КОСТЯ. А мои домашние штаны – для души?
ПРОФЕССОР. Так они же домашние.
ВАДИМ. Что мне их прямо тут снимать? Я сниму! Пожалуйста!
ПРОФЕССОР. Подождите-ка! Слушайте. Молчите все! Слышите?

Все прислушиваются.

РЕПОРТЕР. Тихо!
КОСТЯ. Точно! Экскаватора нет!
ПРОФЕССОР. Вадим, надень штаны обратно. Лиза, посмотри за углом, что там.
РЕПОРТЕР (достает телефон). Сейчас новости поглядим. Вот! Районный муниципалитет направил застройщику распоряжение о приостановке работ, вплоть до выяснения чего-то там.
ВАДИМ. И кто застройщик?
РЕПОРТЕР. Не сообщается «в интересах разбирательства».
ЛИЗА (возвращается из-за угла). Там метра три до берега осталось! И никого нет.
РЕПОРТЕР. На завтра назначено заседание комиссии.
ВАДИМ. Понятно. Разбираться будут, потом резолюцию писать...
ЛИЗА. Нужно пойти туда на разбирательство, выступить за то, чтобы продолжали!
РЕПОРТЕР. Это бред. Они же против того, чтобы дом уплывал.
ЛИЗА. А мы за!
ВАДИМ. А это уже сепаратизмом попахивает. По головке не погладят.
РЕПОРТЕР. Да рано или поздно докопают. Застройщика остановить невозможно.
КОСТЯ. Когда?
РЕПОРТЕР. Может дня через три, может через месяц.
ОЛЯ. И что же нам теперь – ждать целых три дня?!
ИРАИДА. Копать надо.

Пауза.

ПРОФЕССОР. Ираида Борисовна права. Надо закончить дело. Самим.
ВАДИМ. Ну уж нет! Этого я не буду. Это же подсудное дело!
ОЛЯ. Вы же плыть мечтали.
ВАДИМ. И что? Одно дело, когда дом сам уплыл, а я может случайно на борту оказался, а другое – самому его от берега оторвать.
ЛИЗА. Вы же предприниматель! У вас же должен быть дух авантюризма.
ВАДИМ. Бизнесмен – не герой! У меня не дух, а нюх! На неприятности. В бизнесе важно нос дальше, чем нужно, не высовывать. Ясно? На самом деле вся эта замута с самого начала была дохлой. Как и все тут! Стреляем в небо, из окна прыгаем наполовину, даже отраву подсыпаем с вышедшим сроком годности. Все вполсилы. Живем как будто понарошку! Ни цели, ни идеи, ни представления.
ПРОФЕССОР. Мы, между прочим, тут все утонуть готовы! Не за идею, правда, а просто так. Но это, между прочим, еще и сложнее!
ВАДИМ. Вон, пусть Константин копает. Ему семью надо утопить… В плаванье, то есть, отправить, пусть и роет.
КОСТЯ. А что, я-то? Я как все...
ВАДИМ. Нету, Костя, никаких «всех». Каждый за себя только. (Отходит.)
РЕПОРТЕР. Все? Утретесь и сдадитесь?
ВАДИМ. Чего тут утираться?! На нас уже даже и не плюет никто! Все! Отплытие в сказочный край откладывается на неопределенный срок. Впрочем, не удивляет.

Вадим уходит.

ПРОФЕССОР. Ну что, молодые люди, наше счастье в наших руках?
КОСТЯ. Руками что ли копать?
ПРОФЕССОР. Три метра всего.
КОСТЯ. Всего! Да и без толку это. Если бы берег мог отломиться, он бы уже трескался. Три метра его не удержали бы. Так что впустую угробимся только.
ПРОФЕССОР. Там трубы как раз проходят. Они и держат.
ОЛЯ. Как пуповина.
РЕПОРТЕР. Ха! Пуповина! Нас с родиной связывает только канализация. Это гораздо прочнее. Ладно. Пойду я собираться. А жаль, фотки были бы живенькие.

Репортер уходит.

ИРАИДА. Крысы бегут с корабля.
КОСТЯ. Зачем вы? Никакого корабля нет!
ОЛЯ. Есть! Вот он! Вот корабль!
КОСТЯ. Да перестань уже.
ОЛЯ. А что мы скажем нашему ребенку? Когда-нибудь он спросит, почему мы не уплыли? А я скажу – понимаешь, мы-то думали, что оно само собой как-то получится. А оказалось, что надо копать. И мы передумали. Он спросит, а сколько надо было копать? Я скажу – метра три. Три метра, и я могла бы тебе сказать, что мы сделали все, что могли. Но мы не сделали. Понимаешь, скажу я, это было неразумно. Шансов было мало, могли наказать. Вот мы с тех пор и сидим тут.
КОСТЯ. Это глупо.
ОЛЯ. Да. Я так и скажу – твой папа сказал, что это глупо. Хотя он первый хотел плыть. Ему очень хотелось. Но потом, к счастью, мечта прошла. И замечательно, так тихо и живем все твое детство. И дальше все то же и будет.
ЛИЗА. Подождите-ка здесь... (Уходит в подъезд.)
КОСТЯ. А лучше верить в то, чего не бывает? И ради этого…
ОЛЯ. Лучше уж верить в немыслимое, чем рассчитывать на тусклое. Только делать это надо больше, чем неделю.

Оля уходит в подъезд. Костя бежит за ней. 

ПРОФЕССОР. Что, Ираида Борисовна, скажете? Идти мне одному копать?
ИРАИДА. Тебе решать. Я вот вспомнила кое-что. У меня в квартире два шкафа. Один, для всего, что нужно. А второй побольше, четырехстворчатый, там про запас отложено.  И мне кажется, есть кое-что как раз к нашему случаю.
ПРОФЕССОР. Что у вас там? Лопаты?
ИРАИДА. Нет, Паша. Не лопаты. У меня там постельное белье. 34 комплекта постельного белья, производства республики Белоруссии
ПРОФЕССОР. И как же это к нашему случаю… Подождите. Вы хотите сказать… Да не может быть! Вы еще скажите, что они все красного цвета.
ИРАИДА. Это, знаешь ли, в те времена редкостью было. Обычно-то белое все, с розочками. А тут по спецзаказу пошили. Модное как бы. Дефицит был страшный.
ПРОФЕССОР. Ай да Ираида Борисовна!

Профессор начинает смеяться, чем дальше, тем больше. Ираида потихоньку начинает подхихикивать. Из двери выходит Лиза.

ЛИЗА. Что вы смеетесь?!
ПРОФЕССОР. У Ираиды Борисовны тридцать четыре, ох, не могу… комплекта постельного белья. Красного!
ЛИЗА. И что?
ИРАИДА. Эх, Профессор, не те сказки ты ей читал…
ПРОФЕССОР. Это, Лиза, материя, из которой мы сможем сделать паруса. Понимаешь? Красные!
ИРАИДА. Алые! Помру я, так ведь выкинут их вместе со шкафом. А тут случай…
ПРОФЕССОР. Так. Надо найти, чем копать.
ЛИЗА. Я уже! Вот! В ящике с игрушками лежал. Ольга сказала про детство, и я вспомнила…

Лиза протягивает Профессору детский желтый совочек. 

ПРОФЕССОР. Вот так-так! Не зря, значит, ящик стоял? Что ж, начнем потихоньку. Мне этим копать месяца три, но лучше так, чем сидеть.

Профессор направляется за угол. Навстречу ему выходит Репортер с большой жестяной лопатой для снега.

РЕПОРТЕР. У Анзора нашел. Он ей снег разгребает зимой. Другой нет.
ПРОФЕССОР. Этим экскаватор, конечно, не заменишь, но лучше, чем у меня!

Из подъезда выходит Костя с садовой лопаткой. Из окна выглядывает Оля. 

ОЛЯ. Я вспомнила, что видела в чулане у Вадима, когда мы там жили.
ИРАИДА. Это же из садового набора. Мать Вадима им клумбы перед домом ворошила.
ОЛЯ. И помни, что ты обещал мечтать!
КОСТЯ. Да-да. До последнего...

Подходит Вадим. У него в руках саперная лопата.

ВАДИМ. Вспомнил, что в багажнике с собой вожу. На всякий случай.
ПРОФЕССОР. Не лопата красит человека, а человек лопату. Надумал вернуться?
ВАДИМ. Лучше не спрашивай, Паша. Я спинным мозгом чувствую, что не прав.

На краю сцены появляется Егорыч с настоящей лопатой-штыком.

ЕГОРЫЧ. Ну и бригада! Землекопы-любители, понимаешь. Страшно подумать, что будет, если вам вдруг грести придется.
ВАДИМ. Ты-то откуда?
ЕГОРЫЧ. Оттуда. У Симакова я был. На старой лодочной станции. Слышу тихо над рекой, трактор уехал. Ну, думаю, конец. Нашел, вот, у него в сарае, дай, думаю, людям помогу. Не чужие же.
ПРОФЕССОР. Ну, Ираида Борисовна, женщины остаются вам, для парусной мастерской. Мы пошли.

Землекопы уходят за угол. Костя на ходу спрашивает: «Для какой мастерской?» У подъезда остаются Ираида и Лиза. Выходит Оля.

ИРАИДА. Вот, что, Елизавета. Ступай-ка в мою вторую комнату. Там в большом шкафу, слева, лежат комплекты. Достань два-три. Посмотрим, что с ними сделать.

Ираида дает Лизе ключи от квартиры.

ОЛЯ. Ираида Борисовна, а мне-то, что делать?
ИРАИДА. Поможешь Елизавете.
ОЛЯ. Я не о том.
ИРАИДА. А что ты меня спрашиваешь? Ты же решила уже все.
ОЛЯ. Понимаете, я каждую секунду все обратно перерешаю. А если уплывем? А если потонем? А еще хуже – если вообще с места не сдвинемся? И так это все носится по кругу.

Из подъезда бочком, охая выходит Риелтор. Садится на лавочку.

ИРАИДА. А ты не бойся. Если мысли носятся, значит живая. А если застынут, будешь, вот, «Галочкой», которая точно знает, как правильно, а как нет.
РИЕЛТОР. Что за люди! Мысли у них! А сами отравить нормально не могут. Мучайся тут.
ОЛЯ. Получается, что надо каждый раз заново?
ИРАИДА. А иначе жизнь мимо потечет, как вокруг памятника. Знаю. Пробовала.

Из окна Ираиды выглядывает Лиза, показывает красную простыню.

ЛИЗА. Нашла! В прекрасной сохранности! Можем поднимать паруса.
ОЛЯ. Я помогу!

Оля забегает в подъезд. Лиза привязывает простыню углами к раскрытым створкам окна. В другом окне то же самое проделывает Оля.

ЛИЗА. Надо будет потом веревок привязать, чтобы управлять можно было.
ИРАИДА. Вернутся мужчины с траншейных работ – они и займутся.
РИЕЛТОР. Вы постирушки устроили, что ли? Или к дню победы готовитесь? Чего все красное-то?
ИРАИДА. Алое!
РИЕЛТОР. А я что говорю?
ИРАИДА. Большей частью что-нибудь не то.
РИЕЛТОР. За что ж вы меня так не любите?
ИРАИДА. Я людей с первого взгляда вижу! И ты мне с этого первого взгляда не понравилась!
РИЕЛТОР. Чем же это?
ИРАИДА. А это еще присмотреться надо.
РИЕЛТОР. Нам с вами теперь в плаванье отправляться, в долгое, а вы меня с первого взгляда... Как же мы с вами поплывем-то на одной лестничной клетке?
ИРАИДА. Так и поплывем. С кем сподобило соседствовать, с теми и поплывем. Если что, у меня еще крысиной отравы много осталось.

Оля выглядывает из окна квартиры Вадима, вывешивает простыни на втором этаже. В окнах квартиры Профессора то же самое делает Лиза.

ОЛЯ. Никогда не думала, что поплыву под алыми парусами!
ИРАИДА. Представь себе – я тоже.
РИЕЛТОР. А я, представьте себе, думала. Только это не как я поплыву, а как за мной приплывет кто-нибудь.
ИРАИДА. Не приплыл?
РИЕЛТОР. Нет. А к кому приплыл? И не побоюсь крысиной отравы, скажу – зря вы на старости лет, Ираида Борисовна, молодежи голову морочите. Никакой радости, кроме разочарования от этих, вот, мечтаний не бывает.
ИРАИДА. Если тебе мечтания не в радость – чего же ты сидишь полуотравленная на борту уплывающего дома под красными тряпками восемьдесят третьего года? Я сорок лет за прилавком простояла, я жизнь понимаю. Что вперед не загадай, все равно не так выходит. А только надо быть готовым к повороту событий.

От угла дома подходит Анзор. 

ИРАИДА. Почему не копаешь со всеми?
АНЗОР. Он лопату забрал! Я сам хотел, а он прямо вырвал и убежал. А у меня одна лопата. Другой нет. Зато смотрите, что я принес! (Достает из кармана и показывает лампочку.) Сейчас вкрутим, будет светло.

Анзор открывает дверь подъезда и сразу за ней вкручивает лампочку. Сверху спускаются Лиза и Оля.

АНЗОР. Готово.
ИРАИДА. Там слева кнопка была.

Лиза нажимает кнопку лампочка загорается.

ОЛЯ. Да-а… При свете-то лучше! Только теперь тут полы бы помыть. А то по углам даже листья прошлогодние.
ИРАИДА. Не прошлогодние. Они с девяностых.
АНЗОР. Теперь хорошо? Больше не будете кричать?
ИРАИДА. Надо было всем переругаться, чтобы лампочку вкрутить. Так и живем от рывка до рывка.
АНЗОР. Опять сердитая! Смотрите! Когда плыть будем, если дверь открыть – свет ночью далеко видно будет. А закрыть – не видно. Можно будет сигналы подавать. Сигналы – это очень важно. Порадуйтесь. Не надо прошлое вспоминать.

Все смотрят на лампочку. Она вдруг мигает один раз, а потом и вовсе гаснет.

РИЕЛТОР. Перегорела?
АНЗОР. Почему перегорела? Новая была.
ЛИЗА. Я думаю это наши копатели провод перерубили.
ИРАИДА. Двадцать лет ждали, чтобы минуту при свете пожить.
ОЛЯ. Теперь хоть знаем, что по углам валяется. Сможем детям рассказать.

Из-за угла показываются землекопы.

РЕПОРТЕР. Дорогие женщины, приготовьтесь к отплытию! Мы не очень глубоко, но три метра прокопали, теперь нас окружает сплошной канал.
ЛИЗА. И паруса готовы.
КОСТЯ. По идее – если мы правы, должно уже хрустнуть. Или толчки какие-то.
ВАДИМ. Пойду руки вымою. (Заходит в подъезд.)
ОЛЯ. Толчков вроде не было.
ЕГОРЫЧ. Ладно. Пойду я. К Симакову.
ПРОФЕССОР. Да куда тебе идти, Николай Егорыч?! Оставайся.
ЕГОРЫЧ. Да как? Я же не жилец теперь.
КОСТЯ. Вы же единственный из нас во флоте служили.
ЕГОРЫЧ. Опять смеяться будешь?
ПРОФЕССОР. Не знаю, где ты служил, но у тебя у одного лопата была нормальная. Так что, оставайся.
ЕГОРЫЧ. Где?
ВАДИМ (выходя из подъезда). Ага… Помыл! Воды-то нет теперь в кране!
ИРАИДА. Я тебе, Егорыч, комнату сдам. Бесплатно! Если только воду таскать в умывальник будешь.
РЕПОРТЕР. Тихо! Вроде качнуло.
ЛИЗА. И мне показалось.

Все замолкают, вглядываются под ноги, прислушиваясь к земле. Замирают.

ВАДИМ. Что замерли-то все? Вы хоть дышите?
ПРОФЕССОР. Да тихо ты! Ждем мы! Не понимаешь, что ли? Мы ждем!
ИРАИДА. Надеемся мы.

Все напряженно всматриваются в зал, потом начинают кланяться. 


ЗАНАВЕС







_________________________________________

Об авторе:  МИХАИЛ КОССОЙ 

Родился в Ленинграде, живет в Санкт-Петербурге. Окончил Ленинградский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена в 1993 году по специальности «учитель математики». С 2001 работает сценаристом в области мультимедийных проектов. Автор и режиссер нескольких документальных фильмов. Пишет и публикует пьесы с 2017 года. Участник лаборатории драматургии СТД в 2018. Входил в шорт-лист конкурсов «Литодрама» и «Время драмы». По его пьесам поставлены спектакли театральными студиями во Владивостоке, Рязани, Львове, Чебоксарах, Нижнем Новгороде, Москве. Детскими театрами – в Перми, Королёве, Петербурге.скачать dle 12.1