ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Серафима Орлова. ПРОФЕССОР МУЗЫКИ (НАСТОЯЩИЕ ВЕЩИ), 2016

Серафима Орлова. ПРОФЕССОР МУЗЫКИ (НАСТОЯЩИЕ ВЕЩИ), 2016


(пьеса)

Памяти А. Ю. Смольякова

Действующие лица:

СЕРЁЖА, 16 лет
ЛАРИСА, 15 лет
ЛИДИЯ, 36 лет
ВОВА, 17 лет
КАТЯ, 16 лет
СОЛОМОН, 36 лет
ВАЛЕРА, 40 лет
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА, 70 лет
ОЛЕГ, 35 лет
СОНЯ и ВЕРА, 16 лет
КЛАРА ХАИМОВНА, 68 лет



1.

Квартира Бородиных. Вечер. Серёжа сочиняет мелодию за фортепиано: черкает в нотной тетради, то и дело наигрывает получившееся.

Входит Лариса с пакетами продуктов. Серёжа тут же прекращает играть.

ЛАРИСА. Чё, музыкалки не было? Соломон ещё болеет? А чё ты не позвонил, что раньше вернулся? Чё мы всё одни тащили? Интересно устроился. Ну и молчи, гордый орёл, блин.

Лариса начинает выгружать продукты на стол.

Серёжа медленно поднимается.

СЕРЁЖА. А эта где?
ЛАРИСА. Воздухом дышит.
СЕРЁЖА. В магазин ходили…
ЛАРИСА. В магазин.
СЕРЁЖА. Откуда деньги?
ЛАРИСА. Дядя Олег дал.
СЕРЁЖА. Вчера же дядя Валера был.


2.

Полутёмный двор с большой лужей в центре. У подъезда Лидия звонит по телефону.

ЛИДИЯ. Да, давай завтра. К бабушке, да, отправлю, как обычно… И я тебя.

Из темноты появляются Соломон  и Клара Хаимовна, он везёт её на инвалидной коляске. Они долго пытаются найти путь в обход лужи. 

На третьем этаже открывается окно, и оттуда начинают выбрасывать еду. Всё падает в лужу с громким плеском.

КЛАРА ХАИМОВНА. Шломо! Вези быстрей, а то меня убьют.
СОЛОМОН. Это бог послал нам манну небесную, мама.
КЛАРА ХАИМОВНА. В виде пельменей. (Присматриваясь к окнам.) Я даже знаю, кто этот бог. И вон богородица курит.
СОЛОМОН. Лида! Это твои кидают, что ли?
КЛАРА ХАИМОВНА. Не разговаривай с ней.

Лидия пожимает плечами, вся как-то съёживается, ищет по карманам пачку сигарет.

СОЛОМОН. Лида! Серёжа на занятия не ходит. А лучше бы ходил. А не вот это вот.
КЛАРА ХАИМОВНА. Истину глаголешь, но не впрок.
СОЛОМОН. Лида! Тебе вообще всё равно, что ли?
КЛАРА ХАИМОВНА. Ей всё равно, она богородица-ехидна, поехали.
СОЛОМОН. Вон там проедем, наверное.
КЛАРА ХАИМОВНА. Давай лучше налево.
СОЛОМОН. Там глубоко.
КЛАРА ХАИМОВНА. Лево руля, я сказала.
СОЛОМОН. Капитан, мы окунёмся по уши.
КЛАРА ХАИМОВНА. Шломо! Налево, я сказала.

Соломон пытается найти брод по луже, и коляска безнадёжно застревает.

СОЛОМОН. Лида! Извини. Ты в сапогах?

Лидия медлит, затем ступает в лужу и подходит к нему.

КЛАРА ХАИМОВНА. Пошла к чёрту.
СОЛОМОН. Здравствуй.
КЛАРА ХАИМОВНА. Прошмандовка бесстыжая.
СОЛОМОН. Помоги, пожалуйста.

Соломон поднимает Клару Хаимовну на руки, Лидия, опустив руки в воду, старается высвободить коляску. Клара Хаимовна плюёт в воду, стремясь попасть поближе к Лидии.

В лужу падает запоздавший апельсин.

СОЛОМОН. Серёжа на занятия не ходит, ты знаешь?
ЛИДИЯ. Говорит, что ты болеешь.
СОЛОМОН. Я думал, это он болеет, а он чем занимается?
ЛИДИЯ. Я уже перестала вопросы задавать. И тебе советую.

Лидии удаётся высвободить коляску. Соломон сажает в коляску Клару Хаимовну.

СОЛОМОН (Лидии). Зря ты курить начала.

Лидия выбрасывает сигарету в лужу, уходит в подъезд.

КЛАРА ХАИМОВНА (Достает телефон, звонит). Привет, кляча старая. А твоя из окна продукты кидает и ходит по ним ногами. Приятного вечера.


3.

Квартира Бородиных. Лидия заходит. Слышен шум воды в ванной и рыдания. Серёжа неподвижно сидит за раскрытым фортепиано.

Звонит телефон. Никто не берёт трубку. Телефон замолкает.

ЛИДИЯ. Спасибо, хлеб оставил. Сообразил.

Серёжа кладёт голову на клавиши.

ЛИДИЯ начинает резать хлеб.

ЛИДИЯ. Как бабушка?
СЕРЁЖА. Я тут кино посмотрел...
ЛИДИЯ. Ты играл сегодня?
СЕРЁЖА. В общем, у женщины умер муж. И она стала мужиков к себе водить.
ЛИДИЯ (Щупая лезвие). Тупой совсем…
СЕРЁЖА. Крыша съехала маленько, знаешь. А у неё два сына были, подростки.
ЛИДИЯ. Завтра к бабушке пойдёшь, наточи у неё.
СЕРЁЖА. Они терпели-терпели. А потом закопали её в огороде.
ЛИДИЯ. Или знаешь что, купи керамические.
СЕРЁЖА. Купи да купи. Купи да купи.
ЛИДИЯ. Я давно хотела. У бабушки в торгушке рядом, пойдёшь и купишь, ясно?
СЕРЁЖА. Керамические ножи плохие. Кости не режут. Машинка есть у Кати.
ЛИДИЯ. У какой ещё Кати?
СЕРЁЖА. Соседняя дверь.
ЛИДИЯ. Не надо по соседям ходить.
СЕРЁЖА. А то что?
ЛИДИЯ. А то говорят чёрт-те что.
СЕРЁЖА. Кто говорит? Кто-то что-то говорит? Никто ничего не говорит.

Звонит телефон. Никто не берёт трубку.

ЛИДИЯ. Сегодня пойдёшь к бабушке.
СЕРЁЖА. Я не могу.
ЛИДИЯ. Придётся.
СЕРЁЖА. Я не могу.
ЛИДИЯ. Ей на службу воскресную.
СЕРЁЖА. Пусть Лариска проводит.
ЛИДИЯ. Лариса к Вове.
СЕРЁЖА. Лариса к Вове. Ты, значит, тут. А бабушка за всех молится. Хорошо устроились.
ЛИДИЯ. Можешь не ходить.
СЕРЁЖА. Да нет, я пойду.
ЛИДИЯ. Не надо. Бабушка сама как-нибудь дотащится.

Из ванной выходит заплаканная Лариса.

ЛАРИСА. Мама, я пыталась помешать, честно…
ЛИДИЯ. Ничего. Будет у нас диета. Стройные станем – загляденье.

Звонит телефон. Лидия подскакивает, хватает трубку.

ЛИДИЯ (Злобно). Мама, всё хорошо, мама! Идут уже, идут, уже обутые стоят!

Лидия бросает трубку, закрывает лицо руками, быстро уходит в ванную.

Лариса пытается привести себя в порядок, красится у зеркала в прихожей. Звонит её мобильник.

ЛАРИСА. Да, жди меня, сейчас. Рядом? Отлично, сразу и пойдём.
СЕРЁЖА. К Вовочке своему собралась?
ЛАРИСА. Не твоё дело.
СЕРЁЖА. Давай-давай. Будешь к нему ходить – такой же станешь.
ЛАРИСА. Какой я стану?
СЕРЁЖА. Как эта.

Лариса кидает в него косметичкой, всё рассыпается по полу. Серёжа подбирает тушь, кидает в Ларису.

ЛАРИСА. А чё в меня-то, бросай всё в окно. Я тогда вообще не вернусь.
СЕРЁЖА. Скатертью дорожка.

Лариса подбирает косметику, кидает в него разные предметы. Серёжа какое-то время терпит.

ЛАРИСА. Придурок. Придурок.
СЕРЁЖА. Ещё раз так сделаешь – буду бить тебя очень больно.
ЛАРИСА. Раньше что-то не бил. Боялся?
СЕРЁЖА. Просто раньше я любил тебя больше.

Лариса выскакивает из квартиры.

Серёжа бродит по квартире, щупает лезвие ножа.


4.

Двор, почти стемнело. Возле большой лужи стоит Вова  и Компания. Возле Вовы переминается с ноги на ногу Лариса.

ВОВА. …Позже приехал, я с автосервиса только, они уже упоротые были, они там без меня начали с Жорой. Блин, пацаны смешные, храбрились, храбрились, потом… на стан поедем, в бильярд поедем, в итоге, слушай, поехали до Жоры…
ЛАРИСА. Вова, у тебя же мама на сутках?
ВОВА. На сутках.
ЛАРИСА. Ну так пошли к тебе?
КОМПАНИЯ. Вова, иди, тебя жена зовёт. Гы-гы.
ВОВА. Счас, докурим, и я дорасскажу. Так вот, поехали до Жоры, он вылез из машины и упал на четвереньки, ну ясно всё, мы его там оставили. Потом в бильярд ехали-ехали…
КОМПАНИЯ. Это вы в бане были?
ВОВА. В сауне.
КОМПАНИЯ. Со шлюхами. Точняк, со шлюхами.
ВОВА. Нет, ну у меня брат только с армии, мы вместе были, ему, конечно, надо, но вообще, ребята, шлюхи – это не про меня, со шлюхами – это подло как-то, это уж точно без любви, а мир без любви – он жалкий какой-то. Да, Ларис?
КОМПАНИЯ. Гы-гы-гы.
ЛАРИСА. Пойдём уже, а?

Из подъезда выходит Серёжа с ножом.

КОМПАНИЯ. Воу, воу, воу.
СЕРЁЖА. Катю видел кто-нибудь?
ВОВА. Мы тебе не скажем, где Катя.
СЕРЁЖА. Почему?
ВОВА. Ты опасный.
КОМПАНИЯ. Опасный пацанчик.
СЕРЁЖА. Я хочу ей нож отдать, у неё машинка, наточить…
ВОВА. Чё ты врёшь? Ты этого сторожить вышел. Который к матери твоей. Ну, один из. Сегодня чья очередь, кстати? Вася? Егор? Оскар Бенедиктович, я извиняюсь?
КОМПАНИЯ. Воу, воу, воу. Это шоу. И без попкорна. Блин.
ВОВА. Лара, ты извини, ты своего брата, наверное, любишь, но он грёбаный дятел. Только дятел будет с ножом у подъезда караулить в открытую. Всему тебя учить надо… Дятел. Слушай сюда, дятел. Решил кого-то замочить – вот лужа. Подходящая.
СЕРЁЖА. Иди ты…
ВОВА. Ты сомневаешься, что лужа подходящая? Парни, давайте докажем.

Серёжа неумело замахивается ножом. Компания хватает его и ставит на колени в лужу.

ВОВА. Все видели, что он на меня с ножом кидался?
КОМПАНИЯ. Все видели.
ВОВА. Лара, ты поняла всё про своего брателлу?
ЛАРИСА. Я про тебя всё поняла.
ВОВА. Я с ним честно пытаюсь по-человечески.
ЛАРИСА. Пусти его. Пусти!

Появляется Катя. Вова кивает Компании, те отпускают Серёжу, стоят, как ни в чём не бывало.

ВОВА. Катюха!
КАТЯ. Что тебе опять?
ВОВА. Тебя Серёга искал.
КАТЯ. Искал?
ВОВА. Я сказал, ты в гараж ходила.
КАТЯ. Ходила, машину смотреть. Папа у дяди выкупил, мне отдаст, прикинь?
ВОВА. Счас отдаст?
КАТЯ. Когда восемнадцать будет.
ВОВА. А. Она дорогая какая-то вроде у него. Японка?
КАТЯ. Ага. Да он ездит неаккуратно. Его били, скотчем заклеивали. Ему стыдно теперь за неё садиться, говорит – чё она вся грязная, как свинья, скотчем заклеенная. Папа поорал, конечно, с него, решил у него выкупить, по-родственному.
ВОВА. Я бы такую машину облизывал, на месте твоего дяди…
КАТЯ. Да там на ремонт уже по полмашины стоимость. (Серёже.) А ты чё с ножом?
ВОВА. Он хотел со мной устроить махач.
КОМПАНИЯ. Горячий африканский парень. Гы-гы-гы.
СЕРЁЖА. Я тебя ждал.
КАТЯ. Меня? С ножом?
СЕРЁЖА. Наточи, у тебя машинка была…
КАТЯ. Ой, я не помню, где у нас машинка. Её, кажется, папа в гараж утащил.
ВОВА. Нафига машинка в гараже?
КАТЯ. А он всё туда тащит, как хомяк. Скоро там поселится. Я бы тоже поселилась.
ВОВА. И я бы тоже поселился.
КАТЯ. Ладно, давай мне, я наточу.
СЕРЁЖА (Отдавая нож). Спасибо. Занеси завтра.
КАТЯ. Может, и сегодня.
СЕРЁЖА. Сегодня не надо.
ВОВА. Сегодня тебе нельзя. Сегодня у его матери хахаль.
ЛАРИСА. Да пошёл ты!
ВОВА. Пошли, ребят, нас здесь не любят.

Вова и Компания уходят. Катя заходит в подъезд.

Серёжа смотрит на Ларису.

СЕРЁЖА. Айда к бабушке.
ЛАРИСА. Она по мозгам ездить будет.
СЕРЁЖА. Ну не домой же.
ЛАРИСА. Не домой же…
СЕРЁЖА. Хочешь, я её отвлекать буду. Скажу, что креститься хочу.
ЛАРИСА. Она ж тебя потащит.
СЕРЁЖА. Ну и что?
ЛАРИСА. Всё равно?
СЕРЁЖА. Всё равно.


5.

Квартира Бородиных. Звонят в дверь. Лидия открывает, видит, что на пороге Катя.

КАТЯ. Здрасте. Ой, какая вы красивая…
ЛИДИЯ. Серёжа у бабушки.
КАТЯ. Я знаю. Ой, а из чего халат у вас такой красивый?
ЛИДИЯ. Шёлковый.
КАТЯ. Нет, в смысле не из чего, я неправильно сказала – откуда?
ЛИДИЯ. Коля из командировки привёз, его как конструктора отправляли. Царство небесное.
КАТЯ. Очень красивый. Из Индии, наверное.
ЛИДИЯ. Да перестань, старый, вон катышки на локтях, вообще я в нём сплю, я спать собиралась.
КАТЯ. А вы макияж перед сном не смываете?
ЛИДИЯ. Почему, смываю…
КАТЯ. А брови у вас нарисованные или свои?
ЛИДИЯ. Нарисованы.
КАТЯ. Я всегда думала, женщины, у которых брови нарисованы, как они… ну… как они…
ЛИДИЯ. Чего?
КАТЯ. Извините. Ну, когда с мужчинами они. Брови же… Они брови смывают заранее, перед тем, как – или прямо так? Потому что если с нарисованными, они же размажутся. А если без бровей, так это страшно совсем, рожа страшная, как её мужчина будет…
ЛИДИЯ. Катя, хватит строить из себя, будто ты из деревни, время тянуть.
КАТЯ. Я не тяну, я вам нож принесла.
ЛИДИЯ. Наточили? (Забирает, пробует лезвие.) Ничерта вы не наточили.
КАТЯ. Мы точили-точили, точили-точили, но у Серёги руки не из того места.
ЛИДИЯ. Спасибо за старания.

Слышны шаги на лестничной клетке, появляется Соломон.

КАТЯ (Увидев его). Ни фига себе.
СОЛОМОН. Не знаю, что ты имеешь в виду, но спасибо.
КАТЯ. Ни фига себе. И вы тоже?
СОЛОМОН. Я пришёл с Серёжей поговорить.
ЛИДИЯ. Серёжа у бабушки.
КАТЯ. Он говорил, что вы болеете. Ничё се – болеете.
СОЛОМОН. Он мог такое сказать, я уже понял, да.
КАТЯ. Так может, вам вредно?
СОЛОМОН. Что – вредно?
КАТЯ. Гулять на ночь глядя.
ЛИДИЯ. Это детям вредно. А взрослым можно. Катя, иди спать.
КАТЯ (Соломону). Не ожидала от вас. Вот от вас – не ожидала.

Катя уходит.

ЛИДИЯ. Что же это ты, правда, ходишь по ночам? А, Шломо?
СОЛОМОН. Пришёл как раз о Серёже поговорить.
ЛИДИЯ. Ночью?
СОЛОМОН. Да какая ночь, детское время, мы в школе торчим, к празднику готовимся. Я мимо шёл, вижу – окна светятся…
ЛИДИЯ. Под окнами ходишь? Как в старые добрые?
СОЛОМОН. В старые добрые я не ходил.
ЛИДИЯ. Ну да. Это я за тобой бегала.

У Соломона звонит мобильный телефон. 

СОЛОМОН. Да. Да, только закончили. Да ни с кем я, скоро приду. Да. Пока. Да, конечно. Пока. Угу. Пока. (Сбрасывает.)

СОЛОМОН. Вернёмся к проблеме. Серёжа не ходит на занятия. Я думал, он болеет. А ты не звонишь, не проверяешь.
ЛИДИЯ. Хочешь, чтоб ещё я тебе звонила, проверяла?
СОЛОМОН. Он тебе врёт, я бы на твоём месте насторожился.
ЛИДИЯ. Я же говорю, я вообще перестала вопросы задавать. Нервы дороже. На школу там надо, я портфель собираю, по старой памяти, а то он рассеянный. Карандаши там, пенал, тетради. Ноты.
СОЛОМОН. Ему нельзя бросать.
ЛИДИЯ. Ты ему это скажи, это же он не ходит.
СОЛОМОН. Он способный.
ЛИДИЯ. Способный? И кем он будет? Кем он у нас тут станет? Учителем в школе? В ресторане лабáть? Всё, как у тебя? Сам-то доволен или как?

Снова звонит мобильный Соломона.

СОЛОМОН. Я иду уже, иду. Вот, возле разъезда. Да, смотрю. Пока. Осторожно. Пока. (Сбрасывает.)

Лидия смотрит на него насмешливо.

СОЛОМОН. Слушай, если ты хочешь его забрать…
ЛИДИЯ. Я уже ничего не хочу. Мне вообще сложно уже что-то хотеть.
СОЛОМОН. Лида…
ЛИДИЯ. Пусть сам разбирается со своей жизнью. И тебе того же желаю.

Появляется Валера с букетом цветов.

ВАЛЕРА. Ух ты, у тебя уже гости?
ЛИДИЯ. Нет, это мини-родительское собрание.
СОЛОМОН. Я уже ухожу.
ВАЛЕРА. Всего хорошего.

Соломон уходит.

ЛИДИЯ. Цветы зачем припёр?
ВАЛЕРА. Это что за хмырь?
ЛИДИЯ. Учитель музыки. Зачем цветы? Только деньги на ветер.
ВАЛЕРА. А тебе бы лучше деньгами?
ЛИДИЯ. От цветов голова болит, а от денег – нет.
ВАЛЕРА. Неромантичная ты.
ЛИДИЯ. Я рачительная.
ВАЛЕРА. Рачительный телёнок двух маток сосёт.
ЛИДИЯ. Что-что?
ВАЛЕРА. А ты мне объясни, зачем этот профессор музыки приходил в одиннадцать часов?
ЛИДИЯ. Чтоб сообщить мне, что мой сын мне врёт. Я действительно как-то упустила этот момент.
ВАЛЕРА. Ремня-то дать некому.
ЛИДИЯ. Ему нельзя ремня, он музыкант. Тонкая натура.
ВАЛЕРА. Куда ни плюнь – везде музыканты. (Достаёт из пакета бутылку вина.)
ЛИДИЯ. А винище-то зачем?
ВАЛЕРА. Ну хочешь, я один буду пить.
ЛИДИЯ. Да счас. Я уж тоже буду пить, чтоб тебе меньше досталось.

Уходят на кухню.


6.

Утро. Церковь. У церкви сидят Нищенки. Появляется Соломон, везущий инвалидную коляску с Кларой Хаимовной.

КЛАРА ХАИМОВНА (доставая кошелёк). А ну-ка погоди. Жди тут.

Клара Хаимовна самостоятельно подъезжает к Нищенкам, даёт им деньги, шепчет что-то на ухо каждой, возвращается.

СОЛОМОН. Что ты им сказала?
КЛАРА ХАИМОВНА. Попросила помолиться во спасение души.
СОЛОМОН. Ты ж неверующая.
КЛАРА ХАИМОВНА. Ну всё равно, на всякий случай.

Соломон и Клара Хаимовна уходят.
Появляется Компания, садится на ступеньки подальше от Нищенок.

Нищенки смотрят на Компанию, Компания – на Нищенок.

НИЩЕНКИ. Ребята, это место занято.
КОМПАНИЯ. Да мы так, мы чувака одного ждём.
НИЩЕНКИ. Все так говорят. Даже эти (показывают на церковь) ждут одного чувака. Мы все ждём чувака. Не хотите проблем – спускайтесь на газон.

Компания, ворча, спускается на газон и располагается там, будто для пикника.

Появляются Серёжа, Лариса и Мария Михайловна. Серёжа и Лариса ведут Марию Михайловну под руки, она останавливается через каждые несколько метров и тяжело дышит, опирается на палку. 

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ох, давайте немножко остановимся, подышу.
ЛАРИСА. Бабушка, да наоборот, лучше побыстрее, а потом вон на лавочке посидишь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ой, не могу, совсем уже, совсем.
СЕРЁЖА. Опоздаем.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не опоздаем, колокольчик, не бойся. Я специально, как умная Маша, за час выхожу, чтобы со своей скоростью добрести.
СЕРЁЖА. Да не в этом дело…

Компания на газоне, увидев Серёжу, оживляется.

КОМПАНИЯ. Христос воскресе! Гы-гы-гы.
ЛАРИСА (Серёже). Сколько время? Опаздываем уже?
СЕРЁЖА. Да чё время, время мало ещё, ты посмотри, кто там.
ЛАРИСА. Точно, Вовкина кодла. А я думала, нищие.
СЕРЁЖА. Их как-то обойти надо, делай, я не знаю, что.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Что вы там бормочете?
КОМПАНИЯ. Эй, Серёга, тебе сказали – Христос воскресе, а ты чё? Не умеешь?
ЛАРИСА. Бабуль, постарайся всё-таки побыстрее. Как можно быстрее.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да это попрошайки, колокольчик, чего ты боишься. Где-то у меня кошелёк…
КОМПАНИЯ. Серёга, сюда подошёл!
СЕРЁГА (Ларисе, шёпотом). Как хочешь, что хочешь, но идите в храм.

Отпускает руку бабушки.

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, подожди, я тебе денег дам!
ЛАРИСА. Баб, да это… его друзья, пойдём.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Друзья? А чего на газоне лежат, как собаки?
ЛАРИСА. Ну собака – друг человека.
КОМПАНИЯ. Серёга, тебе сказали – Христос воскресе, как надо отвечать?
СЕРЁЖА (Подходя). Воистину воскресе.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (Кричит издали). Серёжа, мне не нравятся твои друзья!
СЕРЁЖА (Широко улыбаясь). Только пасхальная неделя давно закончилась.
КОМПАНИЯ. Края потерял, да?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, пойдём скорее!
СЕРЁЖА. Баб, вы идите, я счас! (Хватает за руки ребят из КОМПАНИИ, трясёт, хлопает по спинам, продолжая улыбаться). Что вы хотели, друзья?
КОМПАНИЯ. Охерел? Чё ты щеришься, пасть закрой.
СЕРЁЖА (С улыбкой). Я сейчас драться не могу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, может, ты палку мою возьмёшь?
КОМПАНИЯ. Иди, возьми палку, обсос, бабушка волнуется.
СЕРЁЖА (Улыбаясь). Чё хотите, как хотите. Хотите подраться – пожалуйста, но потом. Пусть они уйдут. У бабушки сердце слабое.
КОМПАНИЯ. Счас заплачем от жалости, ага.
СЕРЁЖА (Улыбаясь). Я вам денег дам, только уйдите. (Вынимает из кармана купюры, протягивает.)

Компания медленно вынимает у него из руки деньги.

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, нищим это много! Много!
ЛАРИСА. Бабуль, он им занимал, он им должен! Пошли, они разберутся!
КОМПАНИЯ. Купить нас хочешь?

Компания медленно сминает деньги в ком.

КОМПАНИЯ. А мы твою маму знаешь что? Знаешь?
СЕРЁЖА. Ну, давайте, что?
КОМПАНИЯ. А мы твою маму… в магазине видели. Гы-гы-гы.

Серёжа рвётся ударить. Компания хватает Серёжу за руки, ему засовывают деньги в рот.

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Серёжа, палку! Палку! Палку!
ЛАРИСА. Бабушка, стой!

Мария Михайловна добирается до дерущихся и колотит их по спине палкой. Лариса пытается её оттащить. Появляется Соломон, вмешивается в драку, наносит довольно точные и болезненные удары, после чего куча мала распадается.

СОЛОМОН. Милиция уже едет, уходите подобру!

Компания сматывается.

ЛАРИСА. Бабушка, ты как? Может, скорую?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Нет, ты знаешь, я как-то даже взбодрилась. (Соломону.) Шломо, спасибо, колокольчик.
СОЛОМОН. Да не за что, тёть Маша. (Серёже). Ты в следующий раз бей сразу ногами. Руки береги. Руки для музыканта – главное.
СЕРЁЖА. Какой я музыкант…
СОЛОМОН. Если будешь дальше прогуливать, точно никакой станешь.
СЕРЁЖА. Ну и пусть.
СОЛОМОН. Что значит – пусть? Тебе рано пока.
СЕРЁЖА. Что рано?
СОЛОМОН. Жить в разочарованиях.
ЛАРИСА. Бабуля, на службу опоздаем!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Пойдём, пойдём, колокольчик. Серёжа, догоняй нас.

Идут к храму, Соломон и Серёжа остаются. Серёжа собирает разбросанные деньги.

СЕРЁЖА. Зачем вы вообще влезли?
СОЛОМОН. Я вчера у твоей матери был.
СЕРЁЖА. Вы были у моей матери?
СОЛОМОН. Я не за этим…
СЕРЁЖА. За чем – «за этим»?
СОЛОМОН. Я узнать, почему ты не ходишь.
СЕРЁЖА. Я к отцу хожу. А то там не убирает никто.
СОЛОМОН. Не обязательно так часто убирать.
СЕРЁЖА. Я просто посидеть. А то и поговорить не с кем.
СОЛОМОН. Можешь со мной говорить.
СЕРЁЖА. Да счас!

У Соломона звонит мобильный телефон.

СОЛОМОН. Да. Да, мы же забыли с тобой купить, я вышел опять. Воздух хороший. Обязательно, попозже. Да, пока. Да. Хорошо. Пока. Да. Пока.

Пока он говорит, Серёжа уходит.


7.

Утро. Кладбище. Серёжа приходит на могилу отца с буханкой хлеба и бутылкой водки. Часть выливает на могилу, отщипывает хлеба, сидит возле могилы на скамейке, молча пьёт и съедает всю буханку.


8.

День. Спальня в квартире Лидии. На столе включённый ноутбук, пепельница с окурками, пустые бутылки, упаковки от продуктов, тарелки с крошками. Валера один в кровати, просыпается, потягивается. Встаёт, замечает ноутбук, присаживается к столу, что-то смотрит в браузере.

Входит Лидия.

ЛИДИЯ. Ты чё там?
ВАЛЕРА. Да мне ехать счас на заказ, хотел посмотреть, куда.
ЛИДИЯ. В телефоне карты есть.
ВАЛЕРА. Я не вижу нихрена, зрение плюс пять, куда их тыкать… не умею в телефоне.
ЛИДИЯ. Слушай, даже я умею.
ВАЛЕРА. Я уже нашёл тут, мне на Московку надо.

Лидия отбирает у Валеры ноутбук.

ЛИДИЯ. Порылся уже, да?
ВАЛЕРА. Кого рылся? Адрес смотрел, мне ехать договор на аренду подписывать.
ЛИДИЯ. В воскресенье договор?
ВАЛЕРА. Да вечно так, ой, давайте не в этот день. Ой, давайте перенесём. В итоге едешь в выходной в десять, одиннадцать утра на другой конец города. Причём приедешь, а они каждый раз наливают за знакомство. Я уже избегать пытаюсь. А они своё: ну, за знакомство! И таких встреч три-четыре может быть. Иногда такую гадость нальют – из своих запасов, что ли. Выпиваешь стакан – фу, дрянь какая. Через десять минут: вау, выход за пределы сознания. Ещё через десять: да я всё вам подпишу на ваших условиях, дайте уже пойти пописать.
ЛИДИЯ. Валера. Хватит болтать. Ты смотрел мою переписку. Признайся честно.
ВАЛЕРА. Хорошо. Честно. Я хотел узнать, сколько нас. И я теперь знаю фамилии, знаю! И если ты не можешь с ними поговорить, я сам с ними поговорю.
ЛИДИЯ. Говори, сколько хочешь. Но ты сюда не вернёшься.
ВАЛЕРА. Просто выбери кого-нибудь из нас. Одного. Так уже невозможно. Эти твои друзья, которые давно друзья… Кто там на поминках был, Сарычев? Из банка который…
ЛИДИЯ. Из банка. Он там давно не работает, кстати, а ему всё тычут этим банком. Он оскорбляется, интеллигентный такой стал.
ВАЛЕРА. А, ну раз ушёл, значит, не вариант тебе.
ЛИДИЯ. Валера, не доводи, уходи подобру.
ВАЛЕРА. Ещё там кто-то был, молоденький, носатый, но у него вроде жена… Олег, да?
ЛИДИЯ. Мы с ним в монополию играем.
ВАЛЕРА. Я бы тоже хотел монополию. На тебя.
ЛИДИЯ. Договор свой опоздаешь подписать.
ВАЛЕРА. Ничего, подождут. Или ещё вариант, профессор музыки твой?
ЛИДИЯ. У него мама.
ВАЛЕРА. Что – мама? Он на маме женат?
ЛИДИЯ. Мама неходячая.
ВАЛЕРА. Тоже тебе не подходит, такой груз на шею…

Лидия замахивается на него.

ВАЛЕРА. Вот и выходит, что лучше меня варианта нет.
ЛИДИЯ. Это ты мне так предложение делаешь? Оскорбив меня всячески?
ВАЛЕРА. Я о тебе беспокоюсь. Нельзя так больше жить. Скурвишься быстро. Не молоденькая.
ЛИДИЯ. Я за тебя никогда не выйду.
ВАЛЕРА. Почему?
ЛИДИЯ. Потому что ты алкаш.
ВАЛЕРА. Что сразу алкаш, работа вредная, говорю.
ЛИДИЯ. У Коли вон поджелудка отказала, не боишься? Ты вообще знаешь, что он между корпусами лежал полчаса, и никто даже не подошёл, не поинтересовался? Потом я уже звонить стала. А он не любил, чтоб на работу звонили, ругался. (Со слезами.) Я просто что-то почувствовала.
ВАЛЕРА. Да ужас, Лид, чего говорить.
ЛИДИЯ. Как пить вместе, так все друзья, а как помрёшь, так просто алкашня, и никто никому ничего…

Лидия закрывает лицо руками. Валера садится рядом, гладит её по спине.

Громкий стук в дверь.

ВАЛЕРА. Иди дверь открой.
ЛИДИЯ. Я не открываю никому. Я женщина одинокая, мало ли что.
ВАЛЕРА. Может, это дети твои.
ЛИДИЯ. У детей ключ есть. И бабушка звонит, когда они идут.
ВАЛЕРА. Я вот так же один раз к тебе стучал, ты не открыла.
ЛИДИЯ. Звонить надо было заранее.

Стук повторяется, стучат долго, громко.

ВАЛЕРА. Ну и кто там такой настойчивый?

Идёт в прихожую, открывает дверь, возвращается с Серёжа. Серёжа пьян.

ВАЛЕРА. Вон чё! Родную кровь не пускаешь!
СЕРЁЖА. Я не помню, как вас. Дядя Петя? Дядя Саша? Оскар Бенедиктович, я извиняюсь? Столько новых лиц…
ВАЛЕРА. Прям вот столько?
СЕРЁЖА (Увидев на столе мусор). Уважаемые жители и гости нашей квартиры! Уважайте труд уборщиц. Просим вас убирать ваше дерьмо с глаз долой. Для вас придуман мусоропровод. (Сметает всё со стола на пол.)
ЛИДИЯ. Серёжа, ты что, пьян? Ты где деньги взял?
СЕРЁЖА. Ты сама дала мне деньги.
ЛИДИЯ. Я тебе на что давала?
СЕРЁЖА. Скажи спасибо, что не купил, на что давала.
ЛИДИЯ. Я тебе на ножи давала! Ты что, как папа, хочешь?
СЕРЁЖА. Да поскорее бы. А ножи лучше от меня подальше, а то прирежу! Или тебя, или себя.
ВАЛЕРА. Ремня не хочешь, нет, в качестве успокоительного?
ЛИДИЯ. А ты какое право имеешь ему ремнём грозить?
ВАЛЕРА. Я вообще уже ушёл.
ЛИДИЯ. Иди-иди.

Валера уходит, Лидия закрывает за ним дверь. Серёжа вынимает из ящика комода фотографию, другую ставит на полку, третью находит в шкафу и тоже возвращает на место, подравнивает. Роняет фотографию, разбивает стекло.

СЕРЁЖА. Блин. Папа, прости. (Пытается собрать осколки.)
ЛИДИЯ. Стой, я совок принесу. Стой, обрежешься.
СЕРЁЖА (Собирая осколки). Папа, прости меня. Папа, прости.
ЛИДИЯ. Ты успокоился?
СЕРЁЖА. Ничё я не успокоился.
ЛИДИЯ. Сердитый такой. Сердитый. Сердитый мой пресердитый. Казачина ты, казачина ты моя глупая...
СЕРЁЖА. Какая ещё казачина, я ненавижу казаков.
ЛИДИЯ. Так Коля же из казаков, по материнской линии.
СЕРЁЖА. Мне всё равно, я ненавижу казаков, ясно?
ЛИДИЯ. Он тоже, как что ему не так, сразу наголо шашечку и всех покрошить в крошечки.
СЕРЁЖА. Не удобряй меня!
ЛИДИЯ. Что я тебя? Не удобряй?
СЕРЁЖА. Не пытайся меня удобрить!
ЛИДИЯ. Ах ты, Господи. (Хохочет.)
СЕРЁЖА. ...Разговорами об отце. Не пытайся.
ЛИДИЯ. Не пытаюсь. Удобрить. (Не может перестать смеяться.)
СЕРЁЖА. У меня дико болит голова.
ЛИДИЯ. Так ещё бы, столько выпить. (Перестаёт смеяться.) Серёженька, вот правда, не пей, ладно? Если ты ещё будешь пить, я вообще, я не знаю, из окна прыгну.
СЕРЁЖА. А ты не води кого попало в квартиру. Это моя квартира, моя, тут всё моё. Я не хочу, чтоб тут воняло чужими, чтоб были их окурки, бутылки эти, не хочу тут никого видеть. Я дома хочу жить, не у бабки. Это моё место, моя жизнь.
ЛИДИЯ. Моё, моё. Не твоё, а наше.
СЕРЁЖА. Если не перестанешь водить, я каждый день буду пить.
ЛИДИЯ. Я тебе денег не дам.
СЕРЁЖА. Украду, если надо.
ЛИДИЯ. Сядешь.
СЕРЁЖА. Тебя прав лишат.
ЛИДИЯ. Запугать меня хочешь? Иди проспись.
СЕРЁЖА. Ты если фотки отца убираешь, чтоб он не смотрел, так я буду, как он, чтоб ты видела. Так же приходить, шататься и падать. И звать тебя Лидкой. Потому что ты Лидка. Лидка, где ужин? Лидка, поменяй мне штаны, я обоссался! Лидка-Лидка! (Падает.)

Лидия уводит его в другую комнату. Серёжа что-то бормочет и вяло сопротивляется.

Лидия возвращается, звонит по городскому телефону.

ЛИДИЯ. Добрый день, а Шломо… эм... Соломона Адамовича можно? Почему в школе, воскресенье же?.. Ах, точно, праздник… Нет-нет, я из родительниц, просто про ребёнка хотела узнать. Да уж наверное, Клара Хаимовна, вы меня узнали, мы с ним в одной школе учились… (Слушает, на лице медленно появляется отвращение.) Я перезвоню. (Вешает трубку.)


9.

Храм. Нищенки сидят на ступенях. Мимо быстрым шагом идёт Лидия.

НИЩЕНКИ (шушукаются). Волосы светлые? Ага. Пальто красное? Ага. Так, подруги, отрабатывать надо.

Спускаются со ступенек, окружают Лидию и устраивают зверскую кучу малу. Лидия вырывается в растёрзанной одежде и убегает.

НИЩЕНКИ (вслед). Покайся! Покайся, прошмандовка бесстыжая!


10.

Квартира Марии Михайловны, Лариса смотрит телевизор, Мария Михайловна ходит туда-сюда по комнате.

Звонит городской телефон. Мария Михайловна хватает трубку.

МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Алло? Да? Паскуда! (С грохотом вешает трубку.)
ЛАРИСА. Не мама?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Нет, конечно. Ты звонила?
ЛАРИСА. Бабуль, не бесись.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он уже давно должен был вернуться.
ЛАРИСА. Решил погулять. Соломон ему мозги вставит.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Соломон, чем свои мозги в чужую голову вставлять, лучше бы утихомирил эту свою…
ЛАРИСА. Кого?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да никого. Позвони ещё Лиде.
ЛАРИСА. Она не слышит, наверное.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Чёрт знает что. Чёрт знает что.
ЛАРИСА. Бабуль, ты чё-то раздухарилась. Тебе драка на пользу пошла. Давай я ещё тебе Вовку приведу, ты его палкой поколотишь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А что Вовка, поссорились?
ЛАРИСА. Походу, да.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Вот и слава Богу.
ЛАРИСА. Да?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не пара он тебе.
ЛАРИСА. Угу. Автосервис.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Вот куда они могли с этим Соломоном пойти?
ЛАРИСА. Да куда б ни пошли, ничего он ему не сделает, учитель же. У них мужской разговор.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Пришли бы и тут разговаривали на кухне. Не чужие, между прочим. Твоя мама с этим Соломоном встречалась.
ЛАРИСА. Вот прямо?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Она не говорила?
ЛАРИСА. Да как-то речи не было.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Мама твоя в школе многим мальчикам нравилась.
ЛАРИСА. Уж я догадываюсь.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А потом это было с твоим дедом, ну ты же знаешь, начало девяностых, он где-то вляпался, с конкурентами не поладил, по бизнесу… Говорила я ему, брось ты этот бизнес, вернись в школу, не помрём с голоду, люди помогут, если что, с дачи будем питаться... Одно лето мы с дачи питались, правда, такие дожди были, и зарплату нам задерживали сильно, так мы и питались одними этими кабачками, только кабачки уродились...
ЛАРИСА. Да, ты рассказывала.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Это дикое время было, ужас, у нас во дворе постоянно стреляли, ты представляешь, средь бела дня, а один раз я иду домой, а на площадке сосед другому из-под полы автомат продаёт.
ЛАРИСА. Как – из-под полы? Как он ему влез туда, под полу?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну не из-под полы, просто тайком. И не автомат, я спутала. Пистолет.
ЛАРИСА. А-а. Вовка говорил, что у его папы есть пистолет служебный.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Так я о чём. Когда деда твоего убили, мама твоя как-то быстрее оправилась, чем я, слава Богу, в школу только не ходила недели три, ну я уж её не трогала.
ЛАРИСА. Я бы сейчас тоже с удовольствием.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Что ты с удовольствием?
ЛАРИСА. В школу не ходила.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Это ты брось.
ЛАРИСА. Мне же на него теперь смотреть каждый день.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. На кого, не поняла?
ЛАРИСА. На Вовку.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да выкинь его из головы.
ЛАРИСА. Угу.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Так о чём я, потом она вернулась в одиннадцатом классе и уже только с одним мальчиком ходила. Вот это как раз Соломон тот и был.
ЛАРИСА. А потом чего?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. А мать у него ужасная.
ЛАРИСА. Мать-то при чём?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну не позволила она им.
ЛАРИСА. В смысле – не позволила? А кто её спрашивал?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ну, я, знаешь, тоже не в восторге была, но его мать – особенно, она такая властная, ты же знаешь, как у них, он, кстати, так и не женился. А она неходячая сейчас, мать-то его, инсультом разбило, так она еле-еле по стенке ходит, он её в коляске иногда выкатывает. В сквере тут гуляют, видела?
ЛАРИСА. А, точно.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Они в Израиль хотели уехать, а тут её инсульт хватил, лечились-лечились, надо было денег наскрести и туда ехать, да он не наскрёб, денег у него никогда не было, учитель же.
ЛАРИСА. А может, их сейчас помирить?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да не смеши.
ЛАРИСА. А что? Если любовь была.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да какая любовь в десятом классе.
ЛАРИСА. Да хоть в первом.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Не смеши. До любви дорасти надо, а это пока игрушки, в таком возрасте, ненастоящее.
ЛАРИСА. Мне кажется, людям самим лучше понятно, настоящее у них или нет, это надо у людей спрашивать, баб.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Где Серёжа, я уже не могу. Позвони ему.
ЛАРИСА. Серёжа-Серёжа. Не пропадёт твой Серёжа!
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он должен пообедать и позаниматься. Ему надо заниматься по два часа в день, как минимум.
ЛАРИСА. Я тоже хочу обедать. Давай без него пообедаем.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Он в последнее время вообще забросил. Надо за него взяться. Вот Шломо, кстати, очень много занимался, они старательные, это у них не отнять.
ЛАРИСА. Шломо?
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Соломон. В школе, тогда.
ЛАРИСА. Может, мама поэтому захотела, чтоб Серёжа играл.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Может быть.
ЛАРИСА. Видишь? Значит, настоящее.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Да бред это.
ЛАРИСА. Бред – это когда люди из-за мамы пожениться не могут.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Ой, колокольчик, жизнь намного сложнее. Молодые всегда думают, что родители неправы. А на деле со стороны-то лучше видно.
ЛАРИСА. Ну не знаю.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (Жёстко). Я зато знаю. Не пререкайся.
ЛАРИСА (Услышав звонок). Мобильник возьми, мама, наверное.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА (По телефону). Лидочка! Спит? Ой, как я рада! А чего он спит, день же? Ну да, не выспался, на службу рано мы пошли… Ой, тут что было, он тебе не рассказал?..

Рассказывает в красках про события сегодняшнего утра. Лариса притворяется, что смотрит телевизор, по щекам катятся слёзы.


11.

Вечер. Квартира Бородиных. Серёжа за фортепиано, Лариса красится. Дверной звонок. Лариса, помедлив, открывает.

КАТЯ. Серёжа дома?
ЛАРИСА. К сожалению.
КАТЯ. А эта ваша?
ЛАРИСА. Мамы нет.

Лариса выскальзывает за дверь.

КАТЯ (проходя  в комнату). Привет.
СЕРЁЖА. Ты чё?
КАТЯ. Ты один?
СЕРЁЖА. Кать, она придёт счас.
КАТЯ. Ты мне обещал поиграть, что сочиняешь.
СЕРЁЖА. Кать, я потом. Она никогда надолго не уходит.
КАТЯ. А где она?
СЕРЁЖА. В магазине. Хрен знает. Наверное, в магазине. Они вчера тут всё сожрали, один хлеб…
КАТЯ. Да она не скоро придёт.
СЕРЁЖА. Скоро. Давай я потом.
КАТЯ. Когда потом, если она всё время дома? Давай, чего ты боишься? Чего мы такого делаем?
СЕРЁЖА. Ладно, только быстро.

Лихорадочно поправляет что-то в нотах. Катя уходит на кухню.

КАТЯ (Кричит с кухни). Можно вина?
СЕРЁЖА. Не трогай лучше!

КАТЯ (Вернувшись с бокалом вина, опирается на фортепиано). А? Куртуазненько.
СЕРЁЖА. Ты где такое слово подцепила?
КАТЯ. Не помню. Лина Петровна, кажется, говорит.
СЕРЁЖА. Это кто?.
КАТЯ. Это у «бэшек» математичка. Она чего загнула недавно, Вова график рисует такой, функцию, а она смотрит такая и говорит: какая-то зигзигулина у вас нефинтикультяпистая.
СЕРЁЖА. Тебе Вова рассказал?
КАТЯ. Ну а кто?
СЕРЁЖА. Как он выговорил-то? Зигзи…
КАТЯ. Ну ты играть мне будешь?
СЕРЁЖА. Буду, сейчас поправлю тут…
КАТЯ. Какой-то ты напряжённый. Давай я тебе сделаю массаж.

Массирует ему плечи. Шум в прихожей, входят Лидия и Олег.

КАТЯ. Здрасте.
ЛИДИЯ. О. Какие гости.
КАТЯ. Мне уйти?
ЛИДИЯ. Да вы что, мы вам не мешаем, мы тут тихонько на кухне посидим.
КАТЯ. Нет-нет, вы нам не мешаете, главное, что мы вам не мешаем.
ОЛЕГ. Мы  в мо-мо-монополию играем. Хотите с нами?
СЕРЁЖА. Спасибо. У нас тут свои игры.
ОЛЕГ. Кста-кстати, привет.

Серёжа поднимается с места, протягивает Олегу руку. Олег пожимает руку, Серёжа делает движение, будто хочет сделать захват, смеётся. Все нервно смеются.

Лидия и Олег уходят на кухню.

КАТЯ. Ну, чего ты?
СЕРЁЖА. И чтоб они слышали? Да ну.
КАТЯ. А давай постонем, чтобы их затроллить.
СЕРЁЖА. С ума сошла?
КАТЯ. Ах! Ах, боже мой!

Серёжа зажимает ей рот, Катя приглушённо хихикает, борьба.

КАТЯ. Ну играй, чё ты?
СЕРЁЖА. Да не могу я! При ней – не могу!
КАТЯ. Слушай, ты как больной. Они нам правда не мешают.
СЕРЁЖА. Мешают.
КАТЯ. Чё у тебя с глазами?
СЕРЁЖА. А чё у меня с глазами?
КАТЯ. У тебя они так выпучились, что аж белая полоска вверху, как у бычка.
СЕРЁЖА. Му-у-у.
КАТЯ. Была такая история, про Му-му-му, там всё плохо кончилось.
СЕРЁЖА. Это ты к чему?
КАТЯ. Так.

Уходит.

Серёжа черкает что-то в нотах, потом рвёт их.


12.

Вечер. Квартира Бородиных. Лидия и Олег играют в монополию.

ЛИДИЯ. Ладно, хорош, надоело.
ОЛЕГ. У-у-у тебя деньги ещё остались?
ЛИДИЯ. Да есть маленько.
ОЛЕГ. Во-во-вот, мой проигрыш. (Вынимает купюры.)
ЛИДИЯ. Да давай без этого уже.
ОЛЕГ. То-точно?
ЛИДИЯ. Да. Сами как-нибудь. Я на работу скоро устроюсь…
ОЛЕГ. На-наконец-то.

Олег прячет деньги, встаёт, подходит к Лидии и пытается её поцеловать.

ЛИДИЯ (Отстраняясь). Эй, эй. Я просто сказала, что деньги не надо. Мы просто играем. Просто играем в монополию. Это значило только это.
ОЛЕГ. Придёт сейчас кто-то, да?
ЛИДИЯ. Это не важно.
ОЛЕГ. Придёт, а я вот не… я вот не... у-у-уйду.
ЛИДИЯ. Уйдёшь. Мы доиграли, что тебе ещё тут делать?
ОЛЕГ. Чаю попью, например. Чаю попью. Чаю попью.
ЛИДИЯ. Лопнешь – столько чая пить. Иди-иди-иди. (Решительно подталкивает его к двери.)


13.

Вечер. Двор. Огромная лужа. Лариса и Вова стоят по разные стороны лужи.

ВОВА. Лара, послушай. Всё в жизни намного проще. Просто твой брат – вонючка. Я с пацанами иду, а у меня сыр под ногами плавает. Это как называется? Я потом узнал, откуда чё взялось. Тут бабушка во дворе живёт, в соседнем, колясочница. Так её чуть не убило пакетом. Брат твой просто вонючка, его бы никто не трогал, если бы он не вонял. Он про себя много думает просто, что он такой весь ущемлённый обществом гений. А я слышал в окно, как он играет, ничего там нет гениального. Ну, тебе, может, иначе кажется, потому что он твой брат. Я понимаю. Я тебе добра желаю. Он думает, что он гений, он же тебя подомнёт и ты всю жизнь ему одному служить будешь, раскрой глаза, пока не поздно. Просто вонючка, понимаешь? Обычная вонючка. И поверь, никому нет дела до вашей матери. Ему одному есть, его престиж это ущемляет. И все его поэтому долбят, смешно потому что. И он себя долбит, дятел вонючий. Ну, что молчишь?

Лариса пинает по луже, брызгает в Вову грязной водой. Уходит.


14.

Школьный коридор, перемена. У дверей класса стоят Соня и Вера, одноклассницы Серёжи. Подбегает Лариса, заглядывает в кабинет.

ЛАРИСА. Серёжи нет?
СОНЯ. Ну посмотри ещё, может, найдёшь.
ЛАРИСА. Где он?
СОНЯ. Чё мы его, сторожить должны? Слышь, Вера, слышь… Как там… Разве стóрожи мы брату твоему?
ЛАРИСА. Рожи-сторóжи.
ВЕРА. Да вниз он пошёл. В туалет.
ЛАРИСА. Блин, ну я тут подожду.
ВЕРА. Жди, нам-то чё.
СОНЯ. Разрешения просишь, что ли?
ЛАРИСА. Пошли вы…
ВЕРА. Ой, грубая какая, а грехи-то замаливать придётся, Ларисочка.
СОНЯ. В церковь пойдёшь, с боженькой разговаривать, рассказывать, какая ты плохая.
ВЕРА. Мы тебя видели, вы с церкви шли с бабкой.
ЛАРИСА. И чё теперь?
СОНЯ. Чё, помог вам боженька?

Лариса показывает ей средний палец.

СОНЯ. Не помог, по ходу.

Появляется Серёжа, весь мокрый, тяжело дыша, оберегает правую руку.

ЛАРИСА. Ты мылся, что ли?
СОНЯ. По ходу, его мыли!
ВЕРА. Покрестили!
СОНЯ. В унитазе.
СЕРЁЖА. В каком вам унитазе, не был я в унитазе!
ЛАРИСА. Ты где это? У тебя кровь на руке, дай!
СЕРЁЖА (Пряча руку). Об зубы чужие ободрал, уйди.
ВЕРА. Дрался? Серёга дрался? Серёга, ты же пианист, тебе нельзя!
СОНЯ. Поссать-то хоть успел?
ВЕРА. Не видишь, всё кругом обоссал, и себя тоже.
СОНЯ. Не, слышь, Вера, он левой рукой держал это, а правой бил.
ЛАРИСА. Кто тебя так?
СЕРЁЖА. А вот угадай с трёх раз.
ВЕРА. Его Вовка в туалете подождал.
СЕРЁЖА. А вы знали, подлюки.
СОНЯ. Да все знали, что пацаны тебя в унитазе искупают.
ЛАРИСА. Это правда?
СЕРЁЖА. Не был я ни в каком унитазе. Меня из фонтанчика облили, ясно?
СОНЯ. Слышь, Вера, слышь, они его смыть пытались, но он застрял.
ВЕРА. Слифком больфая какафка.
СОНЯ. Тофно.
ЛАРИСА. Слышьте, слышьте, Серёга девочек не бьёт, а я-то вполне могу.
СОНЯ. Да вас тогда вообще убьют. Шлюхины детки.
СЕРЁЖА (Ларисе). Они все это повторяют, ясно? От каждого услышал сегодня. Это Вовка твой.
ВЕРА. Чё Вовка? Да ты сам первый всем ходил, рассказывал!
СЕРЁЖА. Я ничего никому не рассказывал!
СОНЯ. Слышь, а ты расскажи, поди, есть, что рассказать.
СЕРЁЖА. Моя мать не шлюха, ясно?

Появляются Вова и Катя, у Вовы губа разбита, Катя промакивает губу салфеткой.

КАТЯ (Показывая на Серёжу). Смотрите, дети, перед вами настоящий водяной. Из-за плохой экологической обстановки водяные больше не обитают в озёрах и реках, зато живут на подножном корму в унитазах…
СОНЯ. Гениально.
ЛАРИСА. Нашли друг друга! Автосервис и автобледи.
ВОВА. Вы готовы, дети?
СОНЯ И ВЕРА. Да, капитан!
ВОВА. Я не слышу!
СОНЯ И ВЕРА. Так точно, капитан!
ВОВА. Кто проживает на дне унитаза?
СОНЯ И ВЕРА. Серёжа Бородин, шлюхин сын!

Звенит звонок. Лариса тянет Серёжу прочь. Остальные топчутся у дверей класса.

СЕРЁЖА. Куда, контрошка счас…
ЛАРИСА. Какая тебе контрошка! Переодеться надо!
СОНЯ (Засунув голову в дверь кабинета). Слышьте! Вероника Павловна! Бородин на контрольную идти не хочет!
ЛАРИСА (Шепчет). Быстро слушай меня. Иди сегодня к Соломону.
СЕРЁЖА. Мне только Соломона не хватало.
ЛАРИСА. Вот счас иди переоденься, а вечером к Соломону. Он тебе поможет.
СЕРЁЖА. Да как он поможет?
ЛАРИСА. Его мама любила в школе.
СЕРЁЖА. Как интересно.
ЛАРИСА. Она поэтому тебя на музыку отдала.
СЕРЁЖА. И что теперь?
ЛАРИСА. Что теперь, что теперь! Иди к нему, попроси помочь!
СЕРЁЖА. Мне что – пойти сказать «возьмите мою мать замуж»?
ЛАРИСА. Тупой, да?
СЕРЁЖА. Да, тупой, я не понимаю, что мне это даст.
ЛАРИСА. Я просто думаю, есть настоящие вещи...
СЕРЁЖА. Что-что?
ЛАРИСА. Настоящие вещи...

Что-то хочет сказать, захлёбывается, пытается не заплакать.

СЕРЁЖА. Я мысли читать не умею. Если есть что сказать – скажи нормально.
ЛАРИСА. Да ты всё равно не послушаешь.
СЕРЁЖА. Послушаю.
ЛАРИСА. Не послушаешь, меня никто не слушает. Живи себе дальше на дне унитаза. (Быстро уходит).

СЕРЁЖА, помедлив, бежит за ней.


15.

Музыкальная школа. Кабинет Соломона. Рядом с фортепиано стол, Соломон заполняет документы. Без стука в дверь входит Серёжа с перевязанной кистью.

СОЛОМОН. Ага. Повернись-ка вкруг себя.
СЕРЁЖА. Зачем?
СОЛОМОН. Хочу посмотреть, нет ли на тебе пыли.
СЕРЁЖА. Откуда бы пыль?
СОЛОМОН. Не запылился ли ты.
СЕРЁЖА. Сегодня все шутят не очень удачно.
СОЛОМОН. Ты тоже решил пошутить, я вижу, или правда рука болит?
СЕРЁЖА. Правда. Ободрался.
СОЛОМОН. И зачем ты мне, однорукий бандит?
СЕРЁЖА. Я всё выучил, честно. Могу левую партию показать.
СОЛОМОН. Смысл?
СЕРЁЖА. Ну, не знаю, ну мне уйти, что ли?
СОЛОМОН. Писал что-нибудь?
СЕРЁЖА. Писал. Только потом порвал.
СОЛОМОН. Порвал?
СЕРЁЖА. Потом переписал.
СОЛОМОН. Показывай.
СЕРЁЖА (Доставая из рюкзака тетрадь). Ну вот. Только я недееспособен.
СОЛОМОН. Ну-ка…

Соломон подходит к фортепиано, наигрывает по нотам, которые принёс Серёжа, сначала небрежно, потом увлечённо. Серёжа мычит мелодию, потом всё-таки начинает петь.

что за жизнь - то пятница, то среда.
 то венеция, то варшава.
 я профессор музыки. голова у меня седа
 и шершава.

 музыка ведет сквозь нужду, сквозь неверие и вражду,
 как поток – боишься лишиться рафта.
 если кто-то звонит мне в дверь, я кричу, что я никого не жду.
 это правда.

 обо всех, кроме тэсс - в тех краях, куда после смерти распределят,
 я найду телефонный справочник, позвоню ей уже с вокзала.
 она скажет "здравствуйте?"..
 впрочем, что бы она ни сказала, -
 я буду рад.*


СЕРЁЖА. Вот.
СОЛОМОН. И ты смеешь не приходить.
СЕРЁЖА. Я же пришёл.
СОЛОМОН. Мне звонила твоя мама и просила с тобой поговорить.
СЕРЁЖА. Лучше вы с ней поговорите.
СОЛОМОН. Я уже с ней говорил. Потому что ты пропускаешь занятия. Приходил, не застал тебя.
СЕРЁЖА. Я знаю. Я сейчас не дома часто. Хоть бы вовсе там не быть.
СОЛОМОН. Вот как.
СЕРЁЖА. Не могу всё это видеть.
СОЛОМОН. Ясно.
СЕРЁЖА. Поговорите с ней, а?
СОЛОМОН. Почему ты думаешь, что это поможет?
СЕРЁЖА. Ну, звонит же она вам. Я её напугал немного, наверное, вот она и звонит. Не кому-то из своих… этих, а вам. Блин, очень тупо себя чувствую.
СОЛОМОН. Это ты сам додумался? Не своими словами говоришь.
СЕРЁЖА. Да бред, если честно, это Лариска придумала. Она ещё сказала, что вы в школе с мамой… ну, общались.
СОЛОМОН. Так.

У Соломона звонит мобильный телефон.

СОЛОМОН. Да. Да. Я в школе ещё, в школе. В школе. Да. (Сбрасывает.)

СЕРЁЖА. Забудьте, короче, что я тут вещал.
СОЛОМОН. Так что там Лариса говорит?
СЕРЁЖА. Бред всякий.
СОЛОМОН. Серёжа.
СЕРЁЖА. Говорит, что есть настоящие вещи... Что если всё совсем плохо, человека могут вытащить какие-то настоящие вещи. Ну, они у каждого в жизни были.
СОЛОМОН. А ты как считаешь?
СЕРЁЖА. Я никак не считаю, меня задолбало всё.
СОЛОМОН. Настоящие вещи. Понимаешь, Серёжа, если человек даже обо всём догадался, сам всё подстроил, свёл людей вместе, то никак ничего не получится, хоть ты вроде всё учёл. А со временем понимаешь, что хорошие вещи нарочно не происходят. Настоящие вещи нарочно не происходят. Настоящие вещи происходят случайно. Горько, но это так. Бесполезно что-то подстраивать, выстраивать. Просто нет никакого рационального решения. Нет волшебной таблетки, короче говоря, не существует её.
СЕРЁЖА. Короче говоря, вот вам ключ.
СОЛОМОН. Зачем?
СЕРЁЖА. А я всё равно сегодня к бабке пойду. А вы туда идите.
СОЛОМОН. Ты с ума сошёл? Она меня вытолкает.
СЕРЁЖА. Не вытолкает. Она вас уважает.
СОЛОМОН. Ты бы видел, как она меня уважала, когда я приходил на днях.
СЕРЁЖА. Это она непуганая ещё была, а сейчас пуганая.
СОЛОМОН. Послушай, человек – не дикий зверь. Если в угол загнать, результаты могут быть вообще непредсказуемые.
СЕРЁЖА. А вы не загоняйте. Вы повспоминайте что-нибудь приятное. Про школу, например. Может, ей легче станет.
СОЛОМОН. Не понимаю, почему наши люди так не любят услуги профессиональных психологов.
СЕРЁЖА. А как я её к психологу, палкой загоню?
СОЛОМОН. Ты меня сам сейчас загоняешь. И вообще шантажируешь.
СЕРЁЖА. Кстати, совсем забыл. Я зарежусь.
СОЛОМОН. Слушай, это просто пошлость.
СЕРЁЖА. Да мне всё равно, сделайте что-нибудь.
СОЛОМОН (Показывает на руку). Это ты в школе подрался?
СЕРЁЖА. Не переводите тему.
СОЛОМОН. Может, тебе школу поменять?
СЕРЁЖА. Не в школе дело. Меня там никогда не любили особо. Это просто повод. Я с Вовкой поцапался, вот и стал хитом дня. Завтра что-то другое придумают. Какой смысл школу менять, если главное дерьмо дома?
СОЛОМОН. Твоя мать взрослая женщина, сама выбирает, как жить.
СЕРЁЖА. А я тоже там живу. И я не хочу, чтоб в моём доме жили чужие. Жрали из моего холодильника, мусор раскидывали и окурки.
СОЛОМОН. Я тоже курю.
СЕРЁЖА. И что?
СОЛОМОН. Имей в виду.
СЕРЁЖА. Отлично, вы меня поняли.
СОЛОМОН. Ключ я не возьму. Я тебя сегодня отпускаю. А матери твоей позвоню и договоримся о встрече.
СЕРЁЖА. Нельзя ей звонить. Её надо врасплох застать.
СОЛОМОН. От неожиданности одумается? Тебе самому не смешно?
СЕРЁЖА. Смешно. Счас сдохну от смеха.

Выскакивает из кабинета.

СОЛОМОН. Серёжа! Ключ забыл!


16.

Вечер. Квартира Лидии. Соломон открывает дверь ключом. Лидия выходит в прихожую и изумлённо останавливается.

СОЛОМОН. Я не знаю, зачем пришёл.
ЛИДИЯ. А ты никогда ничего не знаешь.
СОЛОМОН. Ключ мне Серёжа дал.
ЛИДИЯ. А то кто же.
СОЛОМОН. Ты кого-нибудь ждёшь?
ЛИДИЯ. Сына.
СОЛОМОН. Он, похоже, к бабушке собрался.
ЛИДИЯ. Ты с ним говорил?
СОЛОМОН. Говорил.
ЛИДИЯ. Он не будет больше пить?
СОЛОМОН. Ты сама не пей, для начала.
ЛИДИЯ. И что мне делать предлагаешь?
СОЛОМОН. Живи, что.
ЛИДИЯ. Живи? Мне некуда жить и нечем.
СОЛОМОН. Зато есть, для кого жить.
ЛИДИЯ. Для детей? Зачем я им такая?
СОЛОМОН. Без надрыва, пожалуйста. Какая-никакая…
ЛИДИЯ. Никакая.
СОЛОМОН. Ну так стань «какой».

У Соломона звонит мобильный телефон. Соломон машинально кладёт ключ в карман, отвечает на звонок.

СОЛОМОН. Да. Да. Нет, не скоро. Паша палец вывихнул. Ну вот так. Да, вместо него. Нет, нельзя. Да, надолго. Я позвоню. Пока. Я позвоню. Пока. (Сбрасывает.)

ЛИДИЯ. Это кто у вас там чего вывихнул?
СОЛОМОН. Мы в ресторане тут рядом играем по вечерам, у меня среда обычно. А по вторникам Паша.
ЛИДИЯ. Палец вывихнул?
СОЛОМОН. Палец.
ЛИДИЯ. А может, всю руку для верности?
СОЛОМОН. Может.
ЛИДИЯ. Так ты беги, подмени его, ты что. Место хорошее потеряете.
СОЛОМОН. Лида, перестань.
ЛИДИЯ. Заработок же. Что там в школе-то платят.
СОЛОМОН. Перестань.
ЛИДИЯ. Маму-то на что кормить будешь?
СОЛОМОН. Лида...
ЛИДИЯ. Её инвалидность да твоя зарплата... У кого больше, кстати?

У Соломона звонит телефон. Соломон сбрасывает вызов, не отвечая.

ЛИДИЯ. Это очень жестоко сейчас было.
СОЛОМОН. Нормально.
ЛИДИЯ. Нет, жестоко. Просто ужасно. Иди, вправляй палец Паше своему и возвращайся домой. И позвони пятьсот раз.
СОЛОМОН. Думаю, мне стоит остаться.
ЛИДИЯ. Стоит сначала свои проблемы решить, а потом чужие.
СОЛОМОН. Ты не чужая.
ЛИДИЯ. Давно ли?
СОЛОМОН. Всегда.
ЛИДИЯ. Хм. Ну, давай выпьем, что ли.
СОЛОМОН. А ты не в состоянии иначе разговаривать?
ЛИДИЯ. В состоянии. Просто я злобная.
СОЛОМОН. И что ты злобная-то?
ЛИДИЯ. Ты мало того, что ворвался, так ещё и исповеди ждёшь.
СОЛОМОН. Не жду, я грехи не отпускаю.
ЛИДИЯ. А их никто не отпустит, кроме меня самой, а я себя не отпущу ни за что.
СОЛОМОН. Вот и зря.
ЛИДИЯ. Пошли, выпьем.

Приносит из кухни бутылку. Садятся в зале, наливают.

СОЛОМОН. Тебе Серёжа пел, что он написал недавно?
ЛИДИЯ. Он мне больше кричит, а не поёт.
СОЛОМОН. Ему обязательно нужно заниматься. Он не вылезет на одном таланте.
ЛИДИЯ. Да кто его знает. Полно самоучек, которые даже нот не знают.
СОЛОМОН. Просто ему же стыдно самому будет, он-то знает, что может намного лучше. Человек должен задействовать максимум ресурсов.
ЛИДИЯ. Никто не должен никому. Синдром отличника – это ужасно вообще, не надо его развивать.
СОЛОМОН. Я был отличником.
ЛИДИЯ. У тебя он тоже есть.
СОЛОМОН. Что-то незаметно.
ЛИДИЯ. Есть-есть. Вот представь: ребёнок учится не очень, так-сяк, с тройки на четвёрку. Но ему хочется, чтоб родители купили классные кроссовки, например. А они ему говорят: мы тебе купим, если будешь учиться на четвёрки. Он учится на четвёрки, но теперь ему хочется приставку. Ну, учись на пятёрки, тогда мы купим тебе приставку. Он учится на пятёрки, но теперь ему хочется, допустим, велосипед. А всё! Потолок! Он не может учиться больше, чем на пятёрки. А если он не может стать лучше, он всегда будет плохим, и за каждую четвёрку его будут так утюжить…
СОЛОМОН. А я сразу учился на пятёрки.
ЛИДИЯ. У тебя, значит, сразу была финальная стадия. Мама тебя не насчёт пятёрок, а чтоб домой вовремя возвращался.
СОЛОМОН. Угу.
ЛИДИЯ. Видишь? А у меня ещё хуже. Мне мама сказала, что меня Бог наказал.
СОЛОМОН. Когда?
ЛИДИЯ. А когда вот это с папой было. И я, главное, поверила. Маму-то за что наказывать, она нормальная всегда была. На отца только ругалась, что он в долги влез. Она тогда сильно молиться стала. И меня всё время таскала в церковь. Помню их трапезную, хлеб этот, порезанный грязным ножом, весь в каких-то крошках, а что они варили там в котле, вода, и в ней хлопья капусты какие-то плавают… И вроде не пост был. И мы это ели почему-то, с ними. Может, есть было нечего. Нам церковь помогала. Даже вещи какие-то передавали. Я всё время ходила в чьих-то чужих вещах. А мама ляпнула, что меня Бог наказал, я стала думать, за что.  Ну, и перестала с мальчиками. Или они со мной перестали. Они такое чувствуют. Ну и видели, что уже не то что-то. Кем я там стала-то потом.
СОЛОМОН. Со мной-то не перестала.
ЛИДИЯ. С тобой-то я бы не перестала, если б не твоя мама, да ты ещё сомневался.
СОЛОМОН. Я всегда сомневаюсь. Зато ошибаюсь меньше.
ЛИДИЯ. И я была хорошей, хорошей, я была такой хорошей, с тобой мы расстались из-за мамы, а я всё равно была хорошей, и вышла замуж за Колю, и родила Серёжку, а потом Лариску, а потом ещё стала в институте учиться, и всё была хорошей, и у меня много друзей было, и Валерик, и Сарычев Олежа, а я всё равно была хорошей, а Коля всё равно пил, а потом умер. Вот так. Вот так.

Целуются.


17.

Ночь. Двор. Появляется Валера, долго звонит в домофон, ругается, раздражённо ходит туда-сюда, потом начинает кричать, подняв голову: «Пидарас! Выходи!» Кричит очень долго, потом уходит.


18 (Финал-1).

Утро. Квартира Лидии, зал. Диван, фортепиано, журнальный столик, на столике остатки еды. Лидия и Соломон просыпаются на диване в обнимку.

ЛИДИЯ. Я когда на таком узком пространстве лежу, представляю, что в поезде, на боковой полке.
СОЛОМОН. Чучух-чучух.
ЛИДИЯ. Чучух-чучух. Куда мы едем?
СОЛОМОН. Из Парижа в Лондон.
ЛИДИЯ. Что-то жирно для наших финансов.
СОЛОМОН. Наша армия завоевала и Англию, и Францию, и теперь из Парижа в Лондон идут поезда с плацкартом и боковыми полками.
ЛИДИЯ. Да это ад…
СОЛОМОН. Ты бы видела чебуречную на месте Тауэра. «Теперь с воронами!»
ЛИДИЯ. А знаешь, не в Лондон. Забери меня в Израиль. Ты же хотел уехать. Хочу, чтоб тепло, чтоб хоть немножко тепла. Чтоб деревá в цвету.
СОЛОМОН. Ты же помнишь, кем я работаю?
ЛИДИЯ. Я работать буду. Я же экономист. Заработаю нам…
СОЛОМОН. И с мамой уживёшься.
ЛИДИЯ. Ну да, смешно, конечно. Я не изверг, а ждать, пока… а ужиться, нет, не уживусь.
СОЛОМОН. Что делать…
ЛИДИЯ. А ты не хочешь разве, чтоб деревá в цвету?
СОЛОМОН. Я хотеть-то хочу ещё. Только не думаю, что пригожусь там.

Целует её, встаёт, уходит в ванную комнату.

Лидия поднимается с дивана, открывает окно, долго смотрит в окно, лезет на подоконник.

Соломон возвращается.

СОЛОМОН. Ты чего, ты куда?
ЛИДИЯ. Смотрю. Там всю ночь под окнами кто-то орал.
СОЛОМОН. Я спал.
ЛИДИЯ. А я плохо сплю. Поэтому лежала и слушала.
СОЛОМОН. Чего орал?
ЛИДИЯ. Искал своих друзей.
СОЛОМОН. Он что, реально кричал «Друзья, где вы?»
ЛИДИЯ. Нет, он кричал «Пидарас, выходи».
СОЛОМОН. Ну да. Так друзей не найдёшь.

Смеются.

СОЛОМОН. Ну, я пошёл.
ЛИДИЯ. Иди.
СОЛОМОН. Ты тут нормально?
ЛИДИЯ. Я тут нормально.
СОЛОМОН. Я приду потом.
ЛИДИЯ. Не надо.

Молчат.

СОЛОМОН. Ладно, я пошёл.
ЛИДИЯ. Ты сказал уже.
СОЛОМОН. А теперь иду.

Соломон уходит. Лидия приносит из кухни в комнату бутылку вина и стакан. Ставит стакан на стол, наливает вино, льёт через край, вытирает стол рукой. Мокрой рукой трёт лицо.

Стучат в дверь. Лидия неподвижно стоит у стола. В дверь продолжают стучать. Лидия с мокрым лицом отправляется открывать дверь.

В комнату входит Серёжа со школьным рюкзаком. Смотрит на разгром, на Лидию.

СЕРЁЖА (Ухмыляясь). Мам. Я креститься хочу.
ЛИДИЯ. А зачем?
СЕРЁЖА. А какая разница?
ЛИДИЯ. Вот именно, что никакой.

Лидия уходит в ванную. Серёжа методично прибирается: вытирает со стола, вытряхивает пепельницу, выбрасывает бутылку.

Входит запыхавшаяся Лариса со школьным рюкзаком.

ЛАРИСА. Ну что тут?
СЕРЁЖА. Что он сказал?
ЛАРИСА. Ничего.
СЕРЁЖА. И так всё ясно. Не надо было за ним бежать.
ЛАРИСА. Я почти до разъезда добежала. Он даже не обернулся.
СЕРЁЖА. А я что говорил?
ЛАРИСА. Мы рано вернулись. Надо было сначала в школу.
СЕРЁЖА. Никакой разницы.

Серёжа находит на столе нож. Лариса, увидев это, молча кидается отнимать. Борьба. Серёжа отпихивает Ларису в угол.

ЛАРИСА. Мама!
ЛИДИЯ (Из ванной). Я в туалете!
СЕРЁЖА. Тихо.
ЛАРИСА. Мама, он нож взял!
ЛИДИЯ. Я тебя не слышу, скажи потом!

Серёжа сидит на диване, смотрит на нож.

ЛАРИСА (тихо). Серёжечка, отдай. Серёжечка, отдай, пожалуйста.
СЕРЁЖА. Успокойся.

Слышно, как Лидия выходит из ванной и отправляется на кухню. Лариса пытается встать, ноги у неё дрожат.

ЛИДИЯ (голос). Идите, поешьте перед школой.
СЕРЁЖА. Счас.
ЛИДИЯ. Ты играл сегодня?
СЕРЁЖА. Когда бы?
ЛИДИЯ. Зря, что ли, бабушке пианино ставили?
СЕРЁЖА. Оно расстроенное.
ЛИДИЯ. Да?
СЕРЁЖА. Ага. В хлам. Наше тоже, кстати, не очень.
ЛИДИЯ. Надо настройщика звать.
СЕРЁЖА. Ага. Надо.

Подходит к фортепиано, открывает крышку, смотрит на клавиши, потом начинает с размаху тыкать в клавиши ножом.

ЛИДИЯ. Ты что там?
СЕРЁЖА. Проверяю.
ЛИДИЯ. Ещё больше расстроишь.
СЕРЁЖА. Ещё больше.

Серёжа стоит с ножом и смотрит на разорённое фортепиано. Лидия появляется в дверях. Подходит к нему и обнимает сзади.

ЛИДИЯ. Сыграй мне что-нибудь.


16. (Финал-2, следует за финалом-1)

Квартира Соломона. Кровать у окна, рядом инвалидная коляска, на ней висит пиджак, на кровати с закрытыми глазами лежит Клара Хаимовна. Входит Соломон.

СОЛОМОН. Извини, что так долго...

Клара Хаимовна не отвечает, лежит неподвижно. Соломон подходит, приглядывается.

СОЛОМОН. Мам! (Трясёт её.)
КЛАРА ХАИМОВНА (Открыв глаза). Хлеба хоть взял?
СОЛОМОН. Господи, ты что так пугаешь? Ты что лежишь без движения?
КЛАРА ХАИМОВНА. Я специально.
СОЛОМОН. Специально?
КЛАРА ХАИМОВНА. Если я пошевелюсь, я лопну.
СОЛОМОН. Давай в коляску.
КЛАРА ХАИМОВНА. Лучше утку.
СОЛОМОН. А что так?
КЛАРА ХАИМОВНА. А я что-то ослабела. Перенервничала.
СОЛОМОН. Начинается.
КЛАРА ХАИМОВНА. Боюсь, не донесу.
СОЛОМОН. А я тебе говорил – памперс надо.
КЛАРА ХАИМОВНА. Памперсы. Куда как мило. Я, значит, буду тут в памперсах лежать, вся такая красивая, а ты будешь где-то бегать?
СОЛОМОН. Давление давай смеряем.
КЛАРА ХАИМОВНА. Потом давление, я не завтракала. Хлеба почему не взял?
СОЛОМОН. Да я даже без карточки вышел.
КЛАРА ХАИМОВНА. Пустая твоя голова...
СОЛОМОН. А что я мог, кто ж знал, что Пашка руку, эм-эм, то есть палец вывихнет?
КЛАРА ХАИМОВНА. Подменил бы кто-нибудь другой. Не вытурили бы!
СОЛОМОН. Вытурили. Там много кто играть хочет, место хорошее, по выходным так вообще битком, и по будням нормально. Мне нельзя терять, сама знаешь, на одну зарплату мы с тобой не проживём.
КЛАРА ХАИМОВНА. А как ты играешь в ресторане, так мы прямо в золоте купаемся.
СОЛОМОН. Перестань, пожалуйста.
КЛАРА ХАИМОВНА. Чтоб больше этого не было. Ты не лáбух, по ресторанам играть. Найди себе что-нибудь другое.
СОЛОМОН. Что? Что – другое? И как я искать буду, бегать? И когда?
КЛАРА ХАИМОВНА. Опять я тебе мешаю, надо полагать?

Соломон роется в карманах пиджака, висящего на спинке коляски, вытаскивает бумажник, кладёт в карман куртки. Из кармана куртки выпадает ключ. Соломон поднимает ключ, долго смотрит на него.

СОЛОМОН. Так, я за хлебом.
КЛАРА ХАИМОВНА. А утка?
СОЛОМОН. И за уткой.
КЛАРА ХАИМОВНА. Очень смешно. Куда!

Соломон порывается уйти, потом возвращается, вынимает из-под кровати утку. Клара Хаимовна вцепляется в его руку.

КЛАРА ХАИМОВНА. Ты мне скажи, куда ты идёшь? Куда ты идёшь?
СОЛОМОН (Вырвавшись). За хлебом я! За хлебом!

Соломон быстро выходит.

КЛАРА ХАИМОВНА. Чёрт знает что.

Вылезает, садится в коляску, находит мобильный телефон.

КЛАРА ХАИМОВНА. Привет, старая кляча.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Привет, паучиха.
КЛАРА ХАИМОВНА. Скажи там своей, чтобы не шалила, и я его жду к восьми.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. Скажи там своему, что нам таких зятьёв не надо.
КЛАРА ХАИМОВНА. Дура маразматическая.
МАРИЯ МИХАЙЛОВНА. От такой слышу.

Смеются.


17.

Соломон выходит из дома, сначала идёт, потом почти бежит, потом бежит очень быстро. 

ЗАНАВЕС



*
«Профессор» (на стихи Веры Полозковой) – Гуша Катушкин и Мария Чайковская





_________________________________________

Об авторе: СЕРАФИМА ОРЛОВА

Родилась и живёт в Омске, окончила филологический факультет ОмГУ им. Ф. М. Достоевского, диплом магистра по специальности «Русская и заруюежная литература». Из актёрской семьи. Работала педагогом-организатором и завлитом в Омском ТЮЗе, театре, в котором сменилось уже третье поколение семейной династии. Занималась организацией открытого молодёжного пространства «Дача Онегина» и курированием проекта по развитию современной драматургии в Омске «Вишнёвый шкаф». Со-руководитель кино-театрального объединения GoodWinЫ. Снимает короткометражные фильмы и ставит спектакли. Участник Совещания молодых писателей в ЦДЛ в Москве (2012, проза, 2015, драматургия). Участник Федерального форума молодых писателей в Липках (2013, 2018). Участник Суздальского фестиваля анимации (семинар для писателей) и Фестиваля «Молодые писатели вокруг Детгиза» в Петербурге (2014). Пьесы, рассказы и стихотворения публиковались в журналах: «Октябрь», «Кольцо А», «Пролог», «Сибирские Огни», в сборнике «Под знаком Z», в альманахах: «Как хорошо уметь читать - 6», «Литера» и других. Лауреат конкурса к столетию драматурга В. Розова, Москва (2013 г.) Лонг-лист «Любимовки-2014». Шорт-лист международного Биеннале современной драматургии «Свободный театр» (2016). Лауреат конкурса «Ремарка-2016» (пьеса «Профессор музыки»). Победитель конкурса «В поисках новой пьесы-2016», «В поисках новой пьесы-2017», шорт-лист «Маленькой Ремарки»-2018.. Участник лаборатории театра «Практика» - «Практика постдраматурга» (2018-2019). Читки пьес проходили в Москве, Петербурге, Новосибирске, Омске.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 265
Опубликовано 22 янв 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ