(О книгах: Эдуард Веркин. «Герда». - М.: Эксмо, 2014;
Эдуард Веркин. «Через сто лет». – М.: Эксмо, 2014;
Эдуард Веркин. «Кусатель ворон». – М.: Эксмо, 2014)ГЕРДА
…Мы брошены сразу в середину истории, как с обрыва - бултых. В книгах Эдуарда Веркина такое «экстремальное обучение плаванию» – не редкость. «Герда» начинается с необъяснимого диалога о надписях в автобусе. Лишь к концу книги мы поймём, что этот момент был ближе всего к ключевому событию романа. Мутный, неважный, случайный момент жизни. Такой неважный, что будто повторялся миллион раз. И такой странный, что будто приснился. Deja vu. Говорят, они чаще всего приходят в подростковом возрасте.
Надписи на сиденьях пригородного автобуса. От скуки читаешь: Вася, дээмбэ восемьдесят два. Вася был на дамбе в восемьдесят втором – перевираешь, развлекаясь. Не знаешь ещё, что автобус везёт тебя к самой страшной сказке в твоей жизни. Будет и заброшенная деревня с жуткими пугалами, слепленными словно рукой сумасшедшего. Будет и нападение нелюдей. Будет и спасение.
Бездомная бойцовая собака спасает брата и сестру от люмпенов. Собаку забирают домой. Из бродяжки она превращается в статусного охранника очень высокопоставленной семьи, глава которой занимает важный пост в областной администрации. Семья не знает, что в их коттедже теперь спрятано настоящее оружие массового уничтожения.
Собака, конечно, не будет нападать на детей и взрослых, ставших её родными людьми, её хозяевами. Не будет – иначе бы на обложке романа «Герда» оказалось имя Стивена Кинга. Эдуард Веркин играет на более сложных чувствах, чем обыкновенный ужас перед иррациональным. Например, на чувстве стыда.
Причина появления бойцовой собаки в заброшенной деревне очень простая: кто-то сотворил из неё «бомжедава», натаскав на запах вони и старого тряпья, искусственно заострив зубы. А потом выбросил, как бросают в лесу окровавленный нож. Проблема в том, что семья, приютившая собаку, занимается благотворительностью, волонтёрством, защитой сирых и убогих, а собачка как раз на «сирых и убогих» нападает. И не просто нападает, а рвёт на куски. И случилось это внезапно, «на камеру», при телевизионщиках, вызвав шумный скандал в прессе.
Репутация семьи подорвана. Ах, какой позор. Даже одиночный пикет, устроенный младшей дочерью в защиту Ктулху и тоже попавший в кадр, не настолько испортил дела. Надо усыпить собаку. И сделать это должен тот, кто старается в жизни избегать любых выборов. Тот, кого жизнь так настойчиво тыкает в необходимость выбора. Игорь Орлов, старший сын, подросток, не имеющий никаких особых талантов и цели в жизни.
А ему всё время выбирать: между любовью и ненавистью, между жизнью и смертью, между правдой и ложью. И бороться с демонами, внешними и внутренними. Много чего замешано в адский котёл, в который попадает Игорь Орлов. Помешательство, лёгкое и не очень. Хитрые трикстеры под видом друзей, гоняющиеся только за собственной выгодой. Политика, тайные рычаги общества, лицемерие, компромиссы. Жизнь нещадно молотит героя, в общем-то умного и приятного, избавляет его от шелухи. От снобизма, например.
История настолько многослойная, настолько полифоническая, что и не знаешь, за какую нитку схватиться, чтобы распутать весь клубок. Даже повествование ведётся от двух лиц. От лица Игоря Орлова и от лица его «безумной» сестры Аглаи, которая пишет пьесы про Ктулху и играет в любительском театре.
Кстати, это Аглая дала имя собаке. «Я хотела назвать её Бангой [Банга – пёс Понтия Пилата из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», прим.С.О.], но она мне сказала, что она Герда».
Эдуард Веркин пишет настоящий young adult, который не так уж часто встречается в русском книжном пространстве. «Герда», на мой взгляд – наиболее adult из всех уже опубликованных романов. Подросток, читающий её, должен быть жадным читателем, который сначала проглатывает книгу за два часа, гонясь за сюжетом, а потом перечитывает, постепенно взрослея, выискивая мелочи, понимая вторые и третьи пласты. Взрослый может почувствовать себя беспомощным, раздавленным.
Потому что роман сделан, как гусеницы танка. Весомый, цельный, плотно составленный, безжалостно катящийся железными сочленениями. Вминающий в грунт каждую злую мелочь нашей жизни. Безжалостно и безо всяких скидок, но в то же время очень тонко и как бы ненароком высмеян портрет современного общества. Если вглядываться, можно увидеть тени либералов и консерваторов, саркастические выпады в сторону современного искусства в целом, политику, сравнимую для «адекватных людей» с чертовщиной, и главное – чувство стыда, которое порой просачивается изо всех щелей и затапливает так, что дышать нечем.
Решая непростое уравнение жизни – что делать с собакой-убийцей, которая спасла тебе жизнь и стала настоящим членом семьи, – ты можешь обнаружить, что этот вопрос разросся до небывалых масштабов. И приблизился к вопросам о смысле жизни, о выборе позиции, об отношении к происходящему –
всему происходящему – потому что без позиции остаться невозможно.
Есть три намеченных решения для уравнения жизни. Через эскапизм, уход от реальности, юродство, Ктулху фхтагн. Через стремление к власти, желание понять систему, увидеть, где у неё кнопка. И через трусость.
Если вы, читая, вместе с главным героем выбрали трусость – это неправильный ответ. Садись, Игорь Орлов, два.
Неизвестно, есть ли правда в эскапизме или в стремлении к власти, но в трусости точно нет правды. А когда не чувствуешь правды, с ней исчезает и любовь с ненавистью, и жизнь со смертью, и почва уходит из-под ног. Остаётся бесцельное, вязкое, серое не-существование.
И милые призраки. Куда без них-то.
Спасла ли Герда Кая? Растопила ли окостеневшее от мороза сердце? Что же это получился такой серый, грустный, моросящий дождь?
ЧЕРЕЗ СТО ЛЕТ
С неба льётся серый, грустный, моросящий дождь.
На дорогах лежат исковерканные велосипеды.
В фонтанах вместо блестящих монеток, брошенных «на желание», увидишь слепые глаза тех, кто уже окуклился.
Так выглядит мир без смертных грехов.
Многие из нас в минуту жизни трудную мечтали отключить чувства. Чтобы – оп! – повернул рубильник и не было ничего. Ни боли, ни раскаяния, ни страха, ни пресловутого стыда, ни бесполезной любви.
Представим, что случилось такое благо. Чувства исчезли. Даже физическая боль.
Радостно? Как выяснилось, не очень.
«Через сто лет» - роман, про который пишут, что он начался как задание от издательства: создать что-нибудь на вампирскую тему. Естественно, роман перешёл в глумление над романтическими кровососами. Постапокалипсис и мистика удачно соединены со школьной прозой. Над жанровым преобладает уникальное. Не стилем, но духом эта книга напоминает - позволю себе сравнить - романы Алексея Иванова: те, что фантастические, из последних. Герои нарисованы скупыми чертами, важнее – мир, который наступает на нас и раскрывается, как злой пахучий цветок. Мир недобрый, мир таинственный, неразгаданный, разочарованный в людях, зашифровавший свои откровения, чтобы глупцы больше не пытались ничему научиться – всё равно безнадёжно.
История прохладная, уравновешенная, написанная, по ощущению, более скупым языком, чем другие книги Веркина. История с точно расставленными акцентами, с чёрным юмором, со щемящей болью в конце.
Есть подозрение, беспочвенное и ничем не подтверждённое, что книга была задумана очень давно. По крайней мере, в биографии Эдуарда Веркина, выложенной на его официальный сайт ещё в две тысячи неизвестно каком году, упоминается среди ранних произведений «сатирический роман про вампиров». Не тот ли самый?
Итак, «что случилось в зоопарке».
Причина событий эпична и космогонична, но описана не без иронии. На землю обрушилась Кара. Люди слишком долго заигрывали с тёмными силами, обожествляли вампиров и падших ангелов, писали про них книги и снимали фильмы. Накаркали. В результате неизвестной эпидемии большая часть населения Земли превратилась в вампиров. Незатронутыми остались только база на Новой Земле и колония на Луне.
После разгула и хаоса, воплей и окровавленных клыков новообращённые угомонились. И захотели опять жить как люди. Но не тут-то было.
Несчастные вампиры изо всех сил стараются что-то почувствовать. Но они всё-таки ходячие мертвецы, поэтому начисто лишены эмоций и какой-никакой физической чувствительности. А также обладают гигантской силой и впечатляющими способностями к регенерации.
Только всё это не радует.
Хочется им быть людьми, а не получается.
Души они лишились.
Зато и смертных грехов тоже теперь нет – какие там зависть, похоть, гнев?
Но всё-таки один смертный грех доступен. И по-настоящему смертелен. Это уныние. Вампир, потерявший интерес к своему и без того жалкому подобию жизни, окукливается и никогда не возвращается в прежнее, хотя бы подобное живому состояние.
Чтобы не окуклиться, надо всё время чем-нибудь заниматься: учиться делать настоящую улыбку, получать права на собаку, ходить в кружок по соулбилдингу (созданию души).
А лучше всего, если с тобой в одном классе будет учиться настоящий человек. С ним рядом ни за что не окуклишься.
Ещё лучше для здоровья влюбиться в настоящего человека. Но это не всякому удаётся – влюбиться. Говорят, если полежать с большой тяжестью на груди, то возникает очень похожее чувство. Трудно. Но надо стараться.
Они и стараются, бедняги. Главный герой довольно инертен, но его изо всех сил тащит за уши девчонка – бодрая, активная, целеустремлённая. Ей очень хочется, чтобы он влюбился в человека. И вообще, чтобы он хоть чего-нибудь хоть когда-нибудь захотел. А с хотением тут у всех проблемы. Ничего настоящего, всё искусственное, через силу – потому что так надо. Как бы чувства, как бы эмоции, как бы желания. Слово-паразит «как бы» долго не захочется употреблять после этой книги, в слишком уж страшном контексте оно появляется.
При всей фантастичности условий, перед нами в большей степени школьная проза, нежели антиутопия. Движутся прохладные фигуры, в которых еле теплится жизнь. Искусственная радость. Искусственный интерес. Фанатичная сосредоточенность на бесполезных предметах. Невысокие интеллектуальные запросы. Похоже на страшилку про современных подростков, которые якобы ничего не хотят, ничему не учатся и скорее играют в чувства, чем на самом деле что-то чувствуют.
Страшилка страшилкой, но с хотением и правда какие-то проблемы у моих знакомых детей от двенадцати до семнадцати лет. Не у всех, конечно. Только у относительно благополучных.
Вампирский мир, в котором вечно льёт дождь, а в самом конце падает липкий холодный снег. Мир с потерянной пассионарностью. Когда нет душевных сил ни на что, даже на то, чтобы влюбиться, или просто улыбнуться.
Решается вопрос спасения мира несложно и страшно. Чтобы герой чего-нибудь захотел, ему нужна цель. Миру для воскрешения нужна жертва. И эта жертва находится. Та самая девчонка, которая всё хочет заставить жить главного героя, в один момент становится жертвой отчаяния, ломается под ударами судьбы. И тогда герой оживает. У него появилась цель – спасение любви. Мы можем сумничать, поиграть в герменевтику, сделать акцент на фамилию «жертвы» - Костромина, или коротко – Кострома, древнерусское божество, обрядовая соломенная кукла, которую сжигают перед приходом весны. Можно ещё для красоты приплести Фрэзера, дубовые ветви и теорию воскресающего бога. Но мы умничать не будем, а скажем банальную мысль:
«Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится».
Пусть даже через сто лет.
После долгой ночи происходит поворот к свету.
КУСАТЕЛЬ ВОРОН
После долгой ночи происходит поворот к свету.
«Кусатель ворон» - самая светлая из новых книг Эдуарда Веркина, опубликованных в 2014 году.
В ней задействованы два из трёх «кочующих героев», особенно любимых автором. Несколькими годами раньше Эдуард Веркин написал более детскую серию про приключения фантазёра Витьки, изобретателя Генки и хитреца Жмуркина, а теперь Витька и Жмуркин появились в более взрослом «Кусателе ворон». Готовятся к изданию ещё три книги, переходное звено между детской серией и «Кусателем». Будем ждать. А пока – перейдём к сюжету.
Обрисовать сюжет «Кусателя ворон» можно двумя словами. Кино и немцы.
«Кино» - это сама книжка. «Роуд-стори», которая настолько кинематографична, что даже рискует превратиться в «роуд-муви». Толпа подростков, «золотая молодёжь», отправляется в путешествие по Золотому кольцу. С ними, по обмену и в образовательных целях, едут три подростка-немца, слабослышащий художник, слабослышащий дайвер и нормально слышащая и говорящая волынщица. Уже чувствуете, да? Абсурд постепенно захватывает, но пока ещё не выпустил когти.
А про российскую реальность иначе как в духе абсурдизма и писать-то сложно. Именно так в ней можно увидеть красоту и поэзию.
Чем опасно путешествие для гостей из Германии? Тем, что у них не самое хорошее общество. На экскурсию по Золотому кольцу должны были поехать самые талантливые русские подростки, а поехали самые те, чьи родители могут «на лапу дать». Вот и оказались в автобусе с безобидными волынщиками и художниками дети ФСБ-шников, МВД-шников, сектантов, глав департаментов… Но среди них, ограниченных, горластых и наглых, затесался инородный элемент. Почти фантастический персонаж. Независимый и честный журналист старшего школьного возраста, который терроризирует всю администрацию своего уездного города N, обрушиваясь с критикой на каждое идиотское решение властей. Администрация давно бы могла прижать к ногтю и родителей, и школу, в которой творит «независимый и честный», но этого почему-то не происходит. Может быть, не так уж неудачлив Виктор Бенгарт, русский немец, чьего прадеда покусали собаки? Кстати, именно наследственностью Витька объясняет свой нрав.
Обострённая реакция на укусы реальности. Он реагирует немедленно, кусает в ответ. «Кусатель ворон». Почему ворон, а не тех же, к примеру, собак – станет ясно в конце.
Витька соглашается на предложение старого друга Жмуркина сопроводить по Золотому кольцу целый автобус, набитый оболтусами. Если экскурсия пройдёт удачно, участников возьмут в такую же культурную поездку по Германии. В Германию все хотят, конечно, и Витька, русский немец – тоже.
Только всё-таки существует она, вечная Витькина неудачливость, и у неё свои планы на Витькину поездку.
Но пока кажется, что перспективы радужные. Горластый автобус едет по Золотому кольцу. Лики русских городов: Плёс, Суздаль, Галич, Кострома…
Эта книга невероятно смешная. Блёкло – давать такие заявления без оснований. Но даже не знаешь, что выдернуть для обоснования, какую цитату. Книга такая смешная, что хохочешь в голос. Герои в ней опять беззастенчиво умны, как во всех книгах Эдуарда Веркина. Даже те, кто не обладает особым интеллектом, в избытке наделены «русской смекалкой». А это взрывоопасная вещь – «русская смекалка». Довести может до чего угодно. Например, ты будешь сидеть на крыше терема с гусем в обнимку, а внизу толпа будет скандировать: «Свободу русским лосям!» И в этом, что самое ужасное, будет внутренняя логика. Логика почти сновидческая, когда уже не смеяться хочется, а стонать от абсурдности.
И снова стыд, но не тяжёлый и гнусный, а совсем лёгкое чувство, когда едва-едва поджимаются пальцы на ногах. Когда начинаешь почти любить абсурдную реальность. И поэтов-постмодернистов, которые, чтоб привлечь к своему творчеству внимание, готовы не просто есть на сцене кактус, а и похлеще. И главу департамента образования, у которой хватило ума прилипнуть на морозе языком к железу. И разваленные деревянные сортиры на земле, стоящей миллионы…
Ироничности и язвительности, свойственной книгам Веркина, в «Кусателе ворон» очень много, но злости нет. Прежняя внутренняя «злинка», как льдинка, растаяла и ушла. Виктор Бенгарт трикстер, конечно. Но в нём нет тёмной изнанки. Шанс на отъезд в Германию, страну предков, шанс на любовь он всё-таки упускает, вернее – отпускает из рук, со спокойной мудростью и грустью наблюдая, как уплывает журавль в небе.
Смысл названия: опять придётся в герменевтику. Название, по словам автора, пришло позже, чем придумалась и сформировалась книга. Оттого лёгкий сюжет вдруг клюнул в конце и ушёл глубже, на второй смысловой слой. «Кусатель ворон», Крайебитер – фамилия одного из предков Бенгарта, соответствующая древней бедняцкой профессии. Жившие на песчаной косе возле Кёнигсберга, кусатели ворон раскидывали сети и целый день ловили птиц, а поймав, сразу откусывали им головы. Ворон солили в бочках. Нормальная еда в голодные времена.
Но голодные времена прошлого – это где-то за краем сознания, а сейчас есть солнце, изобилие, предвкушение долгого пути, и можно опять вернуться на первую страницу и опять начать читать – ухнуть, как с обрыва, опять в самую середину истории.
скачать dle 12.1
