(О книге: Бахыт Кенжеев. Довоенное. Стихи 2010-2013 годов. ОГИ, М., 2014)
В издательстве «ОГИ» пару месяцев назад вышел целый блок современной российской поэзии: новые книги трех признанных мастеров поэтического слова – Бахыта Кенжеева, Аркадия Штыпеля и Ивана Волкова, а также заметных в поэтическом сообществе Александра Климова-Южина и Бориса Шапиро. В этой статье – попытка анализа новой книги стихотворений Бахыта Кенжеева «Довоенное».
Кенжеев – проникновенный лирик, который, тем не менее, пишет политическо-шуточные стихотворения от лица некоего Ремонта Приборова – виртуального героя, соединяющего многие типичные черты реально существующих людей (в «ОГИ», где давно издаются книги поэта, в этом году вышел отдельный сборник «Гражданская лирика и другие сочинения. 1969-2013» под этим альтер-эго), а также создает короткие стихотворения с привкусом обэриутов и других литературных авангардистов якобы от лица мальчика-аутиста Теодора. Подобная «многоликость» помогла Бахыту Кенжееву максимально расширить круг своих творческих возможностей, не замыкаясь на какой-то одной эстетике и вводя в доселе привычный контекст нестандартные приемы письма. Кенжеева одинаково высоко оценивают как сторонники «классики», так и условные «авангардисты», потому что секрет успеха знаменитого поэта, главным образом, – в легкости поэтического высказывания, а не в заумной тяжеловесности; в афористичности, а не в втаптывании приевшихся и пошлых истин; в сильной роли лирического «я», а не в его полном размывании или даже уничтожении.
Том избранных стихотворений Кенжеева «Сообщение» (издательство «Эксмо») вышел в 2012 году, вслед за «Посланиями» издательства «Время» (2011 год). В эту книгу, наряду с наиболее представительными произведениями разных лет, вошли два больших раздела - поэтические сборники – «Иного не дано» (2008-2010) и «Стихотворения 2009-2011». Продолжением послужила книга «Странствия...», вышедшая в киевском издательстве «Laurus» (2013 год), состоящая как из совсем новых произведений, так и стихотворных сочинений прошлых лет, и совершенно новый поэтический сборник «Довоенное» (стихи 2010-2013 годов), ставший неким итогом журнальных публикаций Бахыта Кенжеева за последнее время.
Для современного собрания не избранных, а «свежих» стихотворений «Довоенное» вполне объёмно – целых 144 страницы и более 70 вещей (в том числе - несколько циклов). Часть из них дублирует стихи из «Сообщения» и «Странствий», а часть выходит впервые.
Предыдущее издание поэта «Сообщение» представляло разные периоды творчества Кенжеева – автора с обманчиво спокойным поэтическим темпераментом, постоянно «лавирующим» между восторженным отношением к природе, людям, миру и напряжением, подлинным трагизмом, впрочем, обыкновенно смягченным иронией.
В поэзии Кенжеев демонстрирует внимательному читателю значительный спектр человеческих чувств и эмоций во всей их неоднозначности и парадоксальности: малозаметный обыденному глазу факт способен «заиграть» иными красками, события из собственной жизни поэт рассматривает через призму напряженного мышления, всегда помня не только о земном, но и о небесном. Возможно, по этой причине стихи Бахыта Кенжеева (наряду с поэзией Осипа Мандельштама) высоко ценил выдающийся филолог и философ Сергей Аверинцев.
Поэт на протяжении нескольких десятилетий умело ведет вдумчивый и размеренный диалог с читателем, не впадая ни в наигранный катарсис, ни в излишнюю медитативность, и регулярно возвращаясь к своим главным темам: необходимости высокого слова как такового, ностальгии по молодости, критическому осмыслению истории страны и эпохи, жажды милосердного, но объективного отношения к окружающим. Кенжеев ценит не только Иосифа Бродского, Осипа Мандельштама, но и Александра Блока, Сергея Есенина, ощущая поэтические расхождения и поэтические сближения с ними.
Стихотворения Кенжеева необходимо перечитывать, ведь за их мнимой простотой скрывается отдельный поэтический мир с его уникальной музыкой, сочетанием созерцательности и резкого, оголённого высказывания. Яркость мыслей, их четкость, хотя порой и неоднозначность, можно даже сказать, дискуссионность сближает отдельные произведения Кенжеева с философскими зарисовками или миниатюрами.
В новом сборнике «Довоенное» традиционно много рассуждений о человеческой жизни, есть даже непривычно жесткий для этого автора социальный цикл «Светлое будущее. Семь стихотворений», но в целом эта книга больше предыдущих демонстрирует мудрый стоицизм Кенжеева перед лицом новых опасностей, ведь этот поэт не пишет в «вакууме», он способен признать очевидные горести, с надеждой смотря в будущее. Стихотворения, наполненные тревожными предчувствиями, идут «бок о бок» с шуточными, а иногда и саркастическими замечаниями. «Довоенное» - стилистически пестрая книга: настроение автора варьируется от радостного единения с миром до подавленного наблюдения за происходящим, очень редко «падая» в мрачное состояние.
Среди стихотворных циклов Бахыта Кенжеева можно выделить особенно удачные «Странствия», «Светлое будущее. Семь стихотворений» и «Имена». Каждая из этих трех подборок стихотворений добавляет нечто ценное к остальным циклам и «разрозненным», отдельно написанным вещам. «Странствия» из этого числа – наиболее спокойный, по-классически «кенжеевский» блок из двенадцати стихотворений, «незаостренный» политически или социально. Здесь Кенжеев с помощью поэтического слова, по-разному окрашенного, обращается к населенным пунктам земного шара, одновременно смешивая, будто в калейдоскопе, различные события. Начинается четвертое стихотворение цикла, и мы можем почти сразу узнать сильный язык, знакомую систему образов, - в отличие от сгущенных пиршеств метаметафористов, довольно сдержанную и «овеществленную»:
Вышивая китайским бисером, женщины молча глядят в окошки
на розовые столбы дыма и пара над крышами приземистого городка.
Небольшое солнце коптит, словно китовый жир в каменной плошке.
Топят мазутом, в навигацию привезенным на танкере с материка,
добытым где-то в Дубае. Пахнет смерзшейся музыкой и забвеньем.
Посвистывает поземка, шуршит снежной крупою. У-у! О-о!
Мужчины закусывают контрабандный спирт тюленьим
салом, и глаза у них покрываются сонной пленкою...
Цикл «Светлое будущее. Семь стихотворений» - выражение гражданской позиции автора, своеобразные «Странствия-2», только на сей раз по страницам истории. Кенжеев пишет импровизированные «комментарии» к 1904, 1920, 1988, 1957, 1934, 1961, 2012 годам. Где-то (в 1904) Бахыт Кенжеев оставляет авторскую позицию немного в стороне и «разрешает» читателю самому строить предположения за строчками стихотворения, где-то (в 1934, посвященном Лени Рифеншталь и в 1961, рассказывающем о полете Гагарина) принципиально отстаивает свое неприятие диктатуры и закрепощение творческой интеллигенции.
Цикл «Имена» изобретательно повествует о «маленьких людях» - населении, по-своему счастливом, но находящемся, как правило, на обочине жизни. Бахыт Кенжеев стремится показать жизнь обыкновенной личности через ее горести и радости. Стиль письма Кенжеева в таких стихотворениях не менее выразителен, чем в его «традиционной» лирике:
То ранние звезды мерцают, то сыплется розовый снег.
Недвижно она созерцает течение жизненных рек,
ручьев и речушек, по коим мы все потихоньку плывем,
и робко над вечным покоем древесным горим серебром.
Бахыт Кенжеев – признанный мастер небольших по объему, но предельно сжатых по смыслу стихотворений. В «Тише вод, ниже трав колыбельная, сквознячок с голубых высот...» поэт высказывает мысль о неустранимости музыки как источника вечных жизненных сил и об удивительной преходящести сиюминутных горестей. Кенжеева и его спутников просто-таки завораживает странность, загадочность происходящего, остающегося, как сказал другой поэт, Иван Жданов, «именем розы на его губах»: «... чтобы подземной музыкой, ахнув, вдруг очнуться в иной / незнакомой области. Кто мы, те, что ушли, не простившись? По ком / телефон звонит в пыльной комнате, надрывается телефон?» Кенжеев в последних книгах затрагивает также тему несбыточности (хотя, по сути, и обязательности) иллюзий, властвующих над человеком, говоря о том, что даже само время устаревает в нас, хотя внешне все обыденно и банально хорошо:
Обнаженное время сквозь пальцы текло,
и в квартире прокуренной было тепло,
обязательной смерти назло.
Распевала предательница – звезда,
и журчала ей в такт простушка-вода,
утверждая: так будет всегда.
В «Пролетала над садом узбекская ласточка...» Бахыт Кенжеев напрямую пишет о сомнениях человека перед каменными лицами надмирных сущностей – Смерти и Жизни: «...пусть и мне остается последнее, что под солнцем есть - /петь, смеяться, всхлипывать. Небольшая честь, / но единственная».
Завершает «Довоенное» - книгу, обязательную к прочтению для любого ценителя современной поэзии, - стихотворение все-таки с мажорными нотами «Жизнь восхитительна, а все же посмотри, мой...». В нем лирический герой Бахыта Кенжеева, пройдя ступени горестей и радостей, находит ключ к пониманию нужных и важных вещей, прежде всего, в творчестве, и конец этого произведения жизнелюбив и красочен:
Бывал и глуп, и скуп, и сам себе не равен.
Поплавай-ка, муму. Жужжи, моя пчела,
как бы гораций. Пой, сверчок-державин.
Расправь, олейников, два бронзовых крыла. скачать dle 12.1
