ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Елена Сафронова. ВОЙНА ПОЛОВ

Елена Сафронова. ВОЙНА ПОЛОВ

Редактор: Ольга Девш


(О книге: Дик Ху. Теорема пожухшей апрельской листвы: Из цикла «Четыре мгновения Бога» / Дик Ху. – [б.м.]: Издательские решения, 2019. – 454 с.)

Книга «Теорема пожухшей апрельской листвы» автора, работающего под псевдонимом Дик Ху, – образец очень своеобразной прозы. Ее можно было бы назвать интеллектуальной, ибо концепция книги основана на законах квантовой физики. Но это не кристально чистый образчик так называемой интеллектуальной прозы – весьма серьезное содержание облечено в завлекательную форму космического боевика, разворачивающегося в XXV столетии на борту космического корабля. А также в иной чрезвычайно высокотехнологичной реальности отдаленного будущего, заведомую условность которой прозаик подчеркивает еще в предисловиях. Предисловий много, и они отдают должное мудрености основного текста, осуществляя шаг за шагом введение читателя в его проблематику.

Уже то, что посвящена книга «Августе/Аде Байрон [Лавлейс], первому программисту», говорит о значительности авторской заявки. Небрежно и элегантно употребленные не для красного словца имена Николя Жизана, Дэвида Дойча (реальных лиц, крупных современных физиков-теоретиков, известных, несмотря на свою славу, только кругу посвященных) и Мартина Хайдеггера (культового философа), а также введенные ими в оборот термины типа Dasein («здесь и сейчас-я-бытие»), трансерфинг (воплощение сознания, которое напрямую определяет бытие) и пр. подтверждают это первое впечатление. Прозаик осознает сугубую узость аудитории, способной говорить с ним на одном языке. Возьмем авторскую «самопрезентацию» текста: «Это книга не для всех. Она может быть интересна 0,1–0,2% людей в общей популяции и 2–5% в России. Ситуация с пониманием текста будет разрешена после введения в обиход нейроинтерфейсов, под использование которых заточен роман: сплав из квантовой физики, любви и философии». Сей пассаж можно расценить и как проявление эдакого «профессорского снобизма» от литературы – но вместе с тем и как честность. Дело ведь не в том, что Дику Ху не нужны читатели. Напротив, они ему очень нужны! Во вводных главах к книге поднимается важная мысль: «Вы держите в руках учебник по декомпозиции реальности с советами по её правильной сборке. Используя приведённые в книге инструменты, мы с вами вполне можем построить свободный и счастливый мир. …Какой конкретно будет эта реальность — решать и мне, и вам». Несколько раз повторяется призыв о совместном творении реальности.

В книге с поэтичным названием как минимум два художественных месседжа. С блеском выполненная интеллектуальная игра, красоту которой способны оценить считанные представители человечества, является своего рода маской для социального вызова – по традициям, освященным великой русской классикой. И мне социальный месседж представляется едва ли не более значительным, чем интеллектуальный.
Как следует из выходных данных, «Теорема пожухшей апрельской листвы» – второе сочинение автора из серии «Четыре мгновения Бога», которую автор определяет как цикл книг о трудных взаимоотношениях современного человека с реальностью. Следовательно, приключениями тела и разума, которых в избытке во второй книге, ее сюжет не исчерпывается и не завершается. Есть начало авторского замысла «Сага о боли», которую можно назвать и научной фантастикой, и психотриллером, и политической сатирой – и есть его проектируемые продолжения. Если понимать буквально, то продолжений должно быть как минимум два. Но здесь я бы не была категоричной или конкретной: неотъемлемое свойство прозы Дика Ху – условность. В условности и абстракциях он чувствует себя как рыба в воде и наряду с реальными людьми адресует свои благодарности героям сочинения – Капитану Эрегану Дрейку (пирату, капитану космического корабля) и Черничному Пирожку (дзетийской женщине).

Но, несмотря на условность, социальный месседж «Теоремы пожухшей апрельской листвы» считывается довольно внятно. Это одна из давних движущих сил литературы – «война полов». От «лекционного» введения автор переходит к началу повествования, типичному для «космооперы»: «В конце XXV века Земля оказалась зажатой в кольце врагов». С отличием «в знаке» от большинства известных нам пиратско-космических саг: «Земляне всегда боялись инопланетных захватчиков, но уже после первых контактов внезапно оказалось, что сами земляне — самые ужасные, кровавые и агрессивные твари во всей Вселенной. Конкуренцию нам составлял разве что Тирраниар, длительная холодная война с которым в любую секунду могла перерасти в горячую». А самые страшные завоеватели в прозе Дика Ху – это земные женщины. Точнее, сущность земной женщины, если я правильно трактую термин «Фемдом-блокчейн». «Но самой страшной бедой землянам того времени представлялся Фемдом. Объединивший женщин во всех мирах с помощью квантового блокчейна, он готовил коварное нападение на мужчин. Благодаря примитивности земных мужчин именно наша планета считалась первой, самой простой мишенью». Сладкий дзетийский Черничный Пирожок выведена как антитеза кошмарным «человеческим самкам». А вторая главная героиня – майор контрразведки КсиДжи, она же Оксиджен Шамильевна – квинтэссенция того, что попросту зовётся силой слабого пола. Вокруг этой красивой рыжей бисексуальной земной самки 40+ строятся те сюжетные линии романа, где действие является именно действием – и из уважения к приключенческой составляющей я обойдусь без спойлеров.

Но, как заведено в интеллектуальной прозе, вторую половину сюжета составляют мысли и споры героев. Эта книга – естественное продолжение гендерной борьбы, которая сегодня – и социальный маркер, и генератор художественной проблематики. По закону парных случаев, я совсем недавно читала антиутопию англичанина Бена Элтона «Кризис самоопределения», где гендерное противостояние служило и завязкой, и двигателем сюжета. Социальные проблемы подвергаются в литературе не только прямому «публицистическому» раскрытию, но и такому вот обыгранному. Это особенно ярко выражается в главе книги Дика Ху «Сюжет G. Пираты и Теорема»: анализ статьи в научном журнале под названием «Сравнительный клинико-экономический анализ целесообразности сосуществования с женой, любовницей, куколем и проституткой» (куколь – резиновая кукла из секс-шопа). Статья словно бы опубликована в любом глянцевом и научном социологическом журнале, который мы можем вообразить. Не так далеко улетела интеллектуальная фантастика Дика Ху на пиратских космических кораблях от того, что всех нас волнует. Один из символов виртуальной реальности, одновременно далекой и близкой, у автора – дотошное воспроизведение чата в соцсетях. Не правда ли, при всей своей будничности для нас он так же фантастичен, как полет во Вселенной?..

Но даже если я прочитала посыл Дика Ху не так, как он его задал, все равно не ошиблась. Базис романа – цитата из Эрвина Шрёдингера (лекция в Дублине, 1952 год, Земля): «Дорогие студенты, я сейчас скажу страшную вещь, которая может прозвучать как бред сумасшедшего. Когда моё уравнение описывает несколько различных историй, то это «не альтернативы», все они действительно происходят одновременно». Неважно, говорил ли это Шредингер – но в условности Дика Ху существует разом множество совершенно непохожих реальностей. Точно так же может существовать множество равноправных и взаимоисключающих толкований романа «Теорема пожухшей апрельской листвы» и самой этой теоремы. «В современной интерпретации информационный поток, поток сознания, основанный на постоянном решении Теоремы пожухшей апрельской листвы, каждое решение которой определяет очередной шажок времени. Время и сознание привязаны к привнесению любого нечто в наш мир, которое и является информацией».
Человек, сведущий в квантовой физике, поймет «Теорему…» совсем не так, как я. Свое понимание может и должно возникнуть и у медика (текст пестрит упоминаниями препаратов и симптомов), и у военного (батальные сцены – опора сюжета), и у философа, и далее до бесконечности. Поделюсь своим представлением – литературным.

«Теорема пожухшей апрельской листвы» – очень своевременный роман. Без иронии. Он демонстрирует запрос общества на литературу как явление большее, нежели удовольствие, фантазии или психотерапия. Автор пытается придать книге пошатнувшееся значение кладези философской мысли. В этом он опирается на опыт предшественников. Литературных «ключей» в тексте разбросано меньше, чем научных загадок, но все же глаз гуманитария уверенно находит их. Опыт человечества начинается с Псалма № 90: «Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его». В книге несколько раз упомянут Шаламов, «Процесс» Кафки, «Конец вечности» Азимова, Пелевин. Если с последним «Теорему…» роднит в основном пространство художественной условности, то Шаламов и Кафка – знаковые фигуры литературы социальной, манифестационной (несмотря на очевидное несходство этих двоих). «Конец вечности» – один из первых литературных опытов построения абстрактной и насквозь научной реальности.

Дик Ху не упоминает еще одну книгу, которую мой Dasein позволяет поставить в ряд предшественников: «Теорию невероятности» Михаила Анчарова, написанную в 1960-е годы. Это не фантастика в полном смысле слова – но книга о красоте человеческой мысли, о поиске «формулы счастья», типичной для той проникнутой духом величия человеческого ума эпохи. Наивная шестидесятническая «формула счастья» в наши дни становится одним из имен управления миром. Семантическая перекличка «теории» и «теоремы» очевидна. Как и то, что «теория» тоже была навеяна актуальными общественными вызовами своего времени.

В заключение несколько слов о литературной стороне книги Дика Ху. Она состоит из оксюморонов. Глубоко научные термины перекликаются с лексикой разговорной, площадной, крайне грубой. В книге много обсценной лексики, что не дает отнести ее к массиву интеллектуальной прозы – это первый и главный оксюморон, хотя автор и объясняет обилие мата жестокостью условного мира, где овеществляются его мысли. Остальные сочетания несочетаемого более безобидны. Эпизоды концентрированного действия перемежаются с протяжными диалогами и формулами. Давно известные физикам понятия и явления вроде розового шума дополняются вымыслом автора (впрочем, может, и не вымыслами, а уже так далеко вперед шагнула наука?). На мой взгляд, эта пестроткань – оптимальная форма. Чередование «актов» и «мысли», возвышенного и площадного слога – хороший способ «переключать» читательское внимание. Автор высказал сложные мысли, сделав попытку позаботиться и о том, чтобы «держать интригу» для читателя.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 336
Опубликовано 08 апр 2020

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ