ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Николай Синехог. ДАРЁНОМУ ОГНЮ...

Николай Синехог. ДАРЁНОМУ ОГНЮ...

Редактор: Данила Давыдов



(О книге: Дана Курская. Дача показаний. – М.: Новое время, 2018. – 122 с.)



Открытие книги – дело очень интимное. Каждый раз открывая новую твёрдую обложку ждёшь чего-то. Пресловутого запаха, звука ломающегося клея в переплёте. Мягко шуршит бумага под рукой, гладящей ту, что заточила в себя частичку Вселенной, взлелеянной автором из своей крóви, из бессонных ночей, из мыслей и самой жизни, которую автор заключает чтобы другие могли увидеть этот трепещущий росток.
Не зря Дана Курская гордится обложкой своей второй книги, наречённой «Дача показаний» сама маленькая Данка бежит к тому Дому, который давно перерос проданную когда-то дачу в садовом кооперативе. Это Тот Самый Совершенный Дом, созданием которого занимаются все поэты, от царя Давида до последнего человека на Земле, который хорошо срифмует два слова между собой.
А Дана Рустамовна рифмует очень хорошо.

Ты молишься: «О, хромовый оксид!
Яви мне свою зелень и спаси!
И ниспошли всем свет графитной смазки!
Даруй мне солидоловый покой!»
Но дальний скрежет свалки городской
напоминает о другой развязке.

И здесь грех не вспомнить о коррозии металла, обо всех этих визжащих и скрежещущих – искусство в музыке и в плавке стали. Обо всём том, что пахнет полустанками на Транссибе. Тексты Даны оживляют воспоминания – и снова пахнет детством, Барабинском, икорными лепёшками и постукиванием по колёсам на предмет трещин.
Нельзя забыть о том, кто даёт показания даже раньше самого автора. Поэт и критик Данила Давыдов точно подметил: «Поэты-любители часто могут всерьез говорить: "стихи про любовь" или "стихи про Бога" – столь серьёзный автор, как Дана Курская, не может не понимать условности такого деления, и если что-то подобное она говорит на своих выступлениях – во многом это будет самоирония». Да, самоиронии автору не занимать. Как и таланта. И памяти.

что осталось на память мне после-то
запах дыма, соседкин рассол
помоги мне не вырасти, Господи
You're my heart, Господь. You're my soul

Неправильно будет говорить, что и талант и память и спрессованная жизнь (не высушенная в угоду бахвальству, но сконцентрированная в пределах нескольких строчек) – отличительная черта поэзии Даны Курской. Скорее нужно говорить о том, что автор немножко апостол: Так как уже многие взялись за составление повествования о совершившихся среди нас событиях, как передали нам те, кому от начала довелось быть очевидцами… решил и я… последовательно написать для тебя… (Ев. от Луки, 1: 1-3). Сущностно, от процитированного мало чем отличаются следующие строки:

То, что всю ночь в тебе билось и выло,
разом омылось в берлинской лазури.
Сдобная булка, густое повидло –
мама такое на даче варила.
Пенка на тазике, помнишь, – глазурью.

Но как же! – скажете вы. Апостол ведь пишет о высоком, о спасении всего рода человеческого, о Величайшей Жертве, о том, что этот мир придуман не нами. А эта ваша… поэтесса… Ну что же высокого в её творчестве? За что такие дифирамбы? За воспоминания о булке с повидлом, о разговоре с бабушкой, о том, как глушила боль водкой и прогулками под луной? Да, именно за них.

Прямой эфир, заросшая могила –
всё в ожиданьи Страшного суда.
И на вопрос: «Довольны тем, что было?»
она сказала: «Не совсем, но да».

Для автора внутри текста совершенно нет сомнений. Ни в чём абсолютно. Мир непрост? – да! Нести свой камень, несмотря на все неудобства такого похода – да буду нести, вот вам назло, Вам назло, себе назло – но донесу! И в этом есть восхитительная живость автора, передающаяся тексту. Лирическая героиня (а насколько она героиня? Может быть всё её «геройство», вся её сила... в немощи совершается?) то идёт грешить, то сидит в гостях, то летит, то плачет. Она не сидит на месте, она не баба на чайнике – она живая, в постоянном поиске, в дрожащем на кончиках губ предвкушении ответа.
Живость автора – это не только его тексты, это тот гипертекст, что автор создаёт своим творчеством. Кое-кто ещё помнит «пустую бутылку» из первой книги Курской «Ничего личного», яркую и яростную молитву о себе самой. Эта животворящая ярость, способная снести всё на своём пути, а потом пролиться быстрым и честным дождём – она обронила себя на грунт этой страны. И вот ранние тексты пробились из-под суховатой заасфальтированной земли на ЧТЗ, прошли сквозь мягкую почву подле дачного домика – что же из них вышло ближе к Ваганьково, к Китай-городу, к Железнодорожному?

Я помню - ты гуляла на Тверском
в чужом пальто невнятно щегольском
и не было ни боли ни утраты
и город лил свой свет зеленоватый
на голову твою
И это был - июнь.

Вот что всполохом выбилось из автора – СВЕТ. Такой разный – кислый, неоновый, тусклый, невнятный, а потом – яркий, стремительный, непрерывный, живой. Эта доминанта, которую нельзя назвать исключительно «творческой» – она человеческая, в первую очередь. Она отражение того Света, который так сложно понять и поймать. Иногда человеку достаётся только солнечный зайчик, иногда – тихий свет ближе к вечеру на летней веранде, когда пылинки внутри луча кружат им одним понятный ритм. Дана Курская зачерпнула от этого Света так много, что и тексты её немножко светятся – дарят ощущение того, что бесконечное толкание камня в гору всё же когда-нибудь завершится, и заветный щелчок вставшего на своё место валуна, назло всем богам, что прокляли катящего, станет щелчком механической шкатулки, звуком надкусывания яблока, треснувшим Каменным Столом:

...По Красной площади стремглав идет Гагарин
и повторяет в ужасе: «Я жив!»


скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 358
Опубликовано 12 авг 2019

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ