ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Ольга Бугославская. БИБЛИЯ: PRO ET CONTRA

Ольга Бугославская. БИБЛИЯ: PRO ET CONTRA


(О книгах: Ольга Славникова. Прыжок в длину. – М.: Издательство АСТ, 2017.
Виктор Пелевин. IPhuck. – М.: Издательство «Э», 2017.
Дмитрий Быков. Июнь. – М.: Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2017)


В этом году вышли в свет три выдающихся литературных произведения, авторы которых возводят свои художественные миры, отталкиваясь от библейских образов, мотивов и сюжетов. По сей день евангельский образ мироздания очень часто используется авторами как некая сумма исходных данных, которые в ходе повествования либо подтверждаются, либо опровергаются. Степень полемичности бывает, разумеется, разной, но чем она выше, тем, как правило, произведение острее и оригинальнее. Творец и творение, рай и ад, грех и воздаяние – знакомая система координат, которая легко распознаётся в литературе в диапазоне от Захара Прилепина до Ханьи Янагихары.

Роман Ольги Славниковой «Прыжок в длину» переосмысливает евангельскую идею самопожертвования. В романе два главных героя – спаситель и спасённый. В роли первого выступает персонаж по имени Олег Ведерников – молодой спортсмен-легкоатлет, несостоявшийся чемпион, ставший инвалидом, вытаскивая ребёнка из-под колёс огромного джипа. В роли спасённого выступает Женечка Караваев – тот самый мальчик, ради которого Ведерников бросился под автомобиль. Однако никакого места восхищению или хотя бы простому умилению Ольга Славникова не оставляет: Ведерников остаётся калекой, избавленный от гибели мальчик вырастает чудовищем. Женечка, чьё имя по ходу повествования становится нарицательным, воплощает собой «венец творения» – нового человека пресловутой эпохи потребления, посткультуры и тотального фейка. Он несёт черты всех самых мерзких литературных монстров, от Крошки Цахеса до Гренуя, отличаясь от них главным образом тем, что собственная ущербность не является для него источником неосознанного страдания. Напротив, моральное уродство питает его своеобразный комплекс полноценности и уверенность в безусловной ценности собственной жизни. Его мощная деструктивная энергия направлена исключительно вовне, её напора почти хватает на то, чтобы поломать законы физики и химии. Чувство долга у этого существа замещено противоположной установкой – ему все должны, а эмпатия отсутствует вовсе. Все, кто сохранили эти чувства хотя бы на уровне рудиментарных рефлексов, становятся жертвами женечки-людоеда. Негодяйчик-Женечка постоянно попадает в рискованные ситуации –  заражается инфекцией, едва не тонет в бассейне, едва не разбивается на горнолыжной трассе… – и тем самым провоцирует окружающих на подвиги. Подвиги обходятся героям очень дорого, унося их здоровье и ломая жизни.  Чем больше калек вокруг, тем крепче и устойчивее Женечка. Ведерников испытывает к негодяйчику нарастающую ненависть и страдает от чувства вины за сломанные этим мелким бесом судьбы. В его глазах спасение Женечкиной жизни было страшной ошибкой. Когда же Ведерников осознаёт, что угроза нависла и над его любимой девушкой по имени Кира, он нанимает убийцу, чтобы покончить наконец с навязчивым монстром. Но в решающий момент Кира оказывается рядом с Караваевым. Ведерникову приходится закрывать её своим телом от пули киллера, которого он сам же и нанял. Спаситель предсказуемым образом гибнет, а человек-женечка остаётся целым, невредимым и неуязвимым.

Все персонажи делятся на людей-женечек и, условно говоря, людей хороших. Женечки прекрасно приспособлены к окружающей среде, невероятно живучи и чрезвычайно эффективны в борьбе за жизненное пространство. Отсутствие эмпатии и чувства долга – их очевидное эволюционное преимущество. Зомби-апокалипсис вырисовывается как ближайшая перспектива человечества.

Правда, граница между людьми-женечками и людьми хорошими не вполне отчётлива. Кто такая девушка Кира? С одной стороны, она ведущая пошлейшего ток-шоу, а ток-шоу в пространстве романа – это квинтэссенция убожества во всех смыслах. Но при этом она же попадает в орбиту Женечки Караваева как потенциальная жертва, она же бросается его спасать на горнолыжном спуске (логика повествования требует, чтобы в этот момент она погибла, но автор несколько искусственно создаёт вторую аварийную ситуацию, чтобы дать возможность погибнуть главному герою), в неё влюблён Ведерников, который женечек не может выносить. Здесь есть некоторая нестыковка. Читатель отчётливо понимает, что должен ненавидеть Женечку, но как относиться ко всем остальным – большой вопрос. Все персонажи романа изображены упрощёнными, убогими, неуклюжими, жалкими, глубоко несчастными, а главное, бессмысленными существами. Автор не позволяет читателю залюбоваться человеком, даже если тот проявляет альтруизм и готовность рисковать собой.

Источником страданий и несчастий является несовпадение желаемого и действительного. Не несовпадение даже, а катастрофический разлом. Люди не в силах принять реальность, мрачную и жестокую, такой, какая она есть. Высшей по отношению к людям силой в романе является рок. Его молотом – человек-паразит Женечка. Встретившись с Женечкой, получив от него парализующий удар, человек никак не может осознать, что его жизнь разбита, что будущего, которого он ждал, не будет. При ближайшем рассмотрении практически все персонажи разными способами строят спасительный параллельный искусственный мир, в котором пытаются скрыться от своей настоящей, часто невыносимой жизни. А все соцсети, приторно-сладкие ток-шоу, псевдодокументальные фильмы нацелены на удовлетворение этой базовой потребности. Но всё это подделки, пошлые, глупые, а иногда и предательские (мать Ведерникова опубликовала в сети смонтированную фотографию сына, на которой у него нет физических увечий), только углубляют трещину между тем, что есть, и тем, что должно быть.

Альтруизм превращает человека в крупную мишень, а подвиг во имя ближнего оборачивается торжеством самодовольного вампира-женечки. Сама эволюция человеческого рода отчётливо видится автору как вырождение. Как сказал поэт, «вот только жаль распятого Христа».  



***

Новый роман Виктора Пелевина вопрос об источнике человеческих страданий рассматривает на более высоком уровне, совсем уж не оставляя места утешению. Опорой сложного детективного сюжета служит здесь конфликт творца и творения, где творец это человек, а творение – искусственный разум. Действие разворачивается в недалёком будущем. Эмансипированная дама Мара Гнедых, искусствовед, куратор выставок и программист, покупает у Полицейского управления некий электронный алгоритм для выполнения им  функций частного детектива. Зовут его Порфирий Петрович, и он настолько тонко разработан, что почти не отличается от живого человека. Он одновременно ведёт расследование и пишет полицейский роман. Исполняя поручения своей хозяйки, Порфирий Петрович быстро устанавливает, что Мара промышляет подделкой произведений искусства модной «эпохи гипса» (приблизительно наше время), а его самого использует для того, чтобы замести следы. Выясняется также, что для создания правдоподобных имитаций гипсовых шедевров, Мара использовала ещё одно специальное приложение, которому дано имя Жанна-Сафо. Поскольку основой любого творчества являются страдания и боль, то Жанна-Сафо была создана именно для того, чтобы испытывать боль и трансформировать её в произведения искусства. Творец-человек использует свои творения в узкокорыстных целях, мало заботясь о том, насколько тяжкий крест эти творения несут. Лишённый человеческой воли к жизни алгоритм, оценив своё положение, автоматически настраивается на самоуничтожение. Однако перед тем как покончить с собой, он мстит своему создателю как виновнику страданий. Мара попадает в ловко сконструированную электронным разумом ловушку, финал романа оформлен в духе «Медного всадника» и фильма Тима Бёртона «Сонная лощина». Отношения человека и созданного им искусственного интеллекта легко спроецировать на следующую ступень. В том, что человек создан по образу и подобию Божьему, Виктор Пелевин не видит ничего для нас обнадёживающего. Скорее всего, это утверждение означает, что высшее по отношению к человеку существо или начало наделено всеми малопривлекательными свойствами самого человека. И, вполне возможно, оно так же играет с человеком, как сам человек играет в компьютерные игры.

Эта магистральная линия украшена огромным, даже избыточным, количеством аксессуаров. При самом поверхностном взгляде «IPhuck» представляет собой подобие «Charlie Hebdo», который откликается на все актуальные события, от кинопремьер до сексуальных скандалов, нанося читателю неполиткорректные удары по всем больным  местам. Сам автор с радостью ждёт, когда вы обидитесь, чтобы в следующий раз вас же выставить на посмешище. Сами главные персонажи так часто меняются ролями и местами, что рядом с библейским Творцом начинает маячить «друг Шива». Вообще же вся удивительная конструкция устроена таким образом, что читатель может обнаружить в романе практически всё что угодно, провести любые параллели, вычитать массу скрытых цитат и увидеть множество аллюзий, а в итоге почувствовать себя одураченным.



***

В основе романа Дмитрия Быкова «Июнь» лежит ветхозаветное предание о Содоме и Гоморре и массовом наказании грешников. На первый взгляд может показаться, что виртуозно разработанная форма романа контрастирует со слишком прямолинейной и простой трактовкой известного мифа. Роман состоит из трёх в общем-то самостоятельных частей, действие каждой из которых разворачивается в последние предвоенные годы. Персонажи  совершают грехи и преступления разной степени тяжести, приближая тем самым час расплаты и вселенской катастрофы. Общим зловещим фоном частных грехопадений служит крупная сделка с дьяволом – пакт Молотова-Риббентропа, повязавший всех общей виной и общими обязательствами.

Мучительный любовный треугольник и мотив предательства составляют каркас первых двух частей. Студент Литинститута Миша Гвирцман разрывается между блудницей Валей и романтической барышней Лией. Линия платонической страсти оставляет впечатление некоторой недостроенности. Она нужна в основном для симметрии. Лия ведёт себя довольно странно и оправдывает своё существование тем, что рассказывает Мише душераздирающую историю про инцест, случившуюся накануне Первой мировой. Отношения эстета-аристократа Миши с пролетарской девушкой Валей значительно разнообразнее и жарче. Для начала Валя оговаривает Мишу, обвиняя его в мнимых домогательствах. Мишу прорабатывают на собрании и выгоняют из института. Он становится санитаром в специализированном медучреждении. Валя уходит из института добровольно и устраивается на должность секретарши в советском ведомстве. Там она сливается с органичной для неё средой и неоднократно с выгодой продаёт себя своим начальникам. Случайно встретившись уже за пределами ИФЛИ, Миша и Валя возобновляют свои отношения, осложнённые взаимным притяжением-отторжением, насилием и опять-таки предательством. ИФЛИ – заведение, которому трудно соответствовать. Миша для него слишком аристократичен, а пролетарская девушка Валя излишне груба и простовата. При всех отягчающих обстоятельствах грехи Миши и Вали на Вторую мировую всё-таки не тянут и к символическим высотам возводятся с трудом. Внезапная полоса везения, в которую попадает Миша прямо накануне войны, тоже не настолько впечатляет, чтобы платить за неё такую непомерно высокую цену. А кроме того, эта череда мелких удач – откладывается его призыв в армию, болезнь, которую он принял за сифилис, оказывается крапивницей, его легко восстанавливают в институте – в общей канве воспринимается не в качестве некоего аванса, который ещё придётся отрабатывать, а как компенсация за травлю и изгнание.

Вторая часть значительно более убедительна. Здесь ставки действительно очень высоки. Преуспевающий советский журналист Борис Гордон запутывается в личных отношениях. У него есть жена, некогда яркая красавица, воплощавшая новый тип 30-х годов, но со временем у него появляется юная любовница Аля, чистая, наивная и доверчивая девочка из числа так называемых «возвращенцев». Судьбы этих двух женщин страшны. Одна из них предпринимает отчаянную попытку самоубийства, а вторая оказывается в сталинском лагере. Быкову удалось написать один из лучших лагерных текстов, который леденит душу таким пронзительным, таким неодолимым ужасом, что здесь читатель действительно начинает осознавать себя соучастником всех преступлений, совершённых на этом свете. Жена Гордона получает увечье физическое, Аля остаётся с навсегда изуродованной душой. Ряд совершаемых предательств оказывается практически бесконечным: Гордон предаёт жену, потом предаёт Алю, Аля даёт показания на отца, что тоже ложится тяжким грехом не только на неё, но и на Бориса. Громкие показательные процессы 30-х (подробнее автор останавливается на деле Тухачевского) оказываются огромным коллективным предательством. Бездна разверзлась, ад широко раскрыл свои ворота.

Третья часть повествует о писателе Игнатии Крастышевском, который убеждён в том, что слова имеют магическую силу. Под видом отчётов об успехах советского искусства за границей он публикует зашифрованные послания для одного-единственного главного читателя – руководителя и хозяина СССР. Его цель повлиять на своего адресата и с помощью заклинаний остановить, заговорить войну. Однако его миротворческая деятельность приводит  к пакту 39-го года, который видится ему как соглашение со вселенским Злом. Мир превратился в  «ужас  без конца», а война – в единственное средство этот ужас прекратить. Поняв происходящее таким образом, Игнатий Крастышевский начинает доступными способами призывать войну.

Действие всех трёх частей заканчивается в день начала Великой Отечественной. В романе присутствует малозаметный сквозной персонаж – шофёр Лёня. Финал романа посвящён его маленькой дочке Наташе. Девочка проводит счастливый день, гуляя с отцом в летнем лесу, и думает о том, что счастья и радости в её жизни теперь будет много. Возвращаясь в деревню, отец и дочь застают всех её жителей собравшимися возле репродуктора.

Наташа – невинное существо, которому придётся платить и за договор с Гитлером, и за процесс над Тухачевским, и за донос на Мишу, и за арест Али и за всё-всё-всё. До самого эпилога война представлялась единственным выходом из всех крайне запутанных обстоятельств и справедливым воздаянием за неисчислимые злодеяния. Но появляется Наташа, и идея справедливости рушится. В причинно-следственной цепочке «грех – кара» обнаруживается непреодолимое противоречие.

Роман имеет продолжение в пространстве современной реальности. Параллели с сегодняшним днём сколь ненавязчивы, столь и очевидны.  Ситуация предкатастрофы, как ни страшно, распознаётся в настоящем времени по множеству признаков, названных в романе. В исторической перспективе библейский сюжет об истреблении Содома и Гоморры обретает дурную повторяемость, превращается в тот самый «ужас без конца», которого так боялся заклинатель Крастышевский.

Ссылки на Священное Писание присутствуют в качестве узнаваемых ориентиров. Но при этом собственно «за» библейскую картину мира подан один голос, и то с оговорками, а против – два.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
1 554
Опубликовано 23 янв 2018

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ