ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Анаит Григорян. ПРО ЛЮДЕЙ И НЕ СОВСЕМ

Анаит Григорян. ПРО ЛЮДЕЙ И НЕ СОВСЕМ


(О книге: Мария Галина. Не оглядываясь. – М.: Издательство АСТ, 2017. Серия «Звёзды русского магического реализма»)
 

«Писателей с таким жанровым диапазоном, как у Галиной, в нашей стране определённо больше нет. Как нет и писателей, способных так восхитительно морочить читателю голову, каждый раз задергивая над вполне однозначным финалом зыбкую магическую пелену – вроде бы всё ясно, но вроде бы и нет. Что-то в текстах Галиной всегда остаётся недосказанным и заманчиво мерцает, одновременно раздражая, волнуя и вызывая настоятельную потребность читать дальше. И так – вплоть до аддикции» (Галина Юзефович, из рецензии на сайте «Meduza»).

Отчасти поэтому Марию Галину хочется отнести к тем редким авторам, с чьим творчеством хорошо повстречаться в ранней юности, когда ощущение магии, просвечивающей сквозь плотное вещество реальности, ещё не притупилось, и человек живёт как бы в постоянном предчувствии чего-то: вот сейчас, за следующим поворотом, в следующий миг всё изменится, окажется не тем, чем казалось, вот сейчас – осталось подождать ещё совсем немного – случится… В фантастической литературе самого разного толка эта «бессмысленная жажда чуда» реализуется, и главный герой обнаруживает, например, что он на самом деле с другой планеты или вообще из другого измерения, или что у него есть какие-нибудь особенные способности, или он открывает какую-нибудь не ту (ту самую) дверь и оказывается в другом мире – прекрасном или страшном, а обычно и прекрасном, и страшном одновременно. «Большая» литература, напротив, считает, что сказок и чудес не бывает, и относится к фантастике свысока, полагая её наивной, развлекательной, да какой угодно, только не «серьёзной» – нельзя же, в конце концов, серьёзно говорить про иные миры, киборгов, призраков, лесных эльфов, троллей и все прочее, да ещё и утверждать, что это тоже – про настоящую жизнь. С другой стороны, чудеса – это, в сущности, всего лишь вопрос времени и места действия, и наш мир, если вдуматься, тоже чудо, только в силу своей привычности кажущееся нам обыденным. В детстве и юности человек, быть может, ждёт от мира чего-то удивительного именно потому, что ещё не вполне привык к нему, ещё не стал «серьёзным и усталым», но, встретив удивительное, почему-то не замечает его и равнодушно проходит мимо. Роман Марии Галиной «Автохтоны», опубликованный в 2015 году, в том числе и об этом: его главный герой в детстве видел страшного великана с горящими красными глазами, но, узнав, что это была всего лишь вышка ЛЭП с сигнальными маячками, впоследствии подозревал в любом волшебстве только умелый розыгрыш.

Творчество Марии Галиной закономерно вызывает ассоциации с текстами Станислава Лема (в первую, пожалуй, очередь), Артура Кларка, Говарда Филлипса Лавкрафта и Роберта Говарда, можно также обнаружить связи с произведениями Клиффорда Саймака и Стивена Кинга. Но если говорить именно о «похожести», то, очевидно, что романы, повести и рассказы Галиной не похожи ни на что из вышеперечисленного, примерно так же, как Стивен Кинг не имеет ничего общего со Станиславом Лемом, кроме того, что и то, и другое – литература, опровергающая условные границы жанров.

«Она набрала в грудь воздуха и осторожно, словно боясь спугнуть мотылька, выдохнула его вместе с вопросом:

– Ты эльф?
Чужак поправил венок, так, что тот съехал с правого уха на макушку, и сказал:
– Наверное. Нравится?
– Венок? – поняла Ганка, хотя при известном воображении это «нравится» можно было отнести к чему угодно.
– Да! – обрадовался эльф. – Правда, красивый? Я его долго плел… солнце сначала стояло вон тут, а потом, когда я закончил, ушло вон туда. Вон за ту сосну.
По всему получалось, что венок был вчерашний.
– Могу тебе подарить, – великодушно предложил эльф.
– Лучше новый сплети, – практично сказала Ганка, – этот скоро завянет.
– Все красивое вообще быстро вянет, – грустно ответил эльф, – и если я сплету тебе новый, он тоже завянет на следующее утро».

Из всех сборников короткой прозы Галиной «Не оглядываясь» действительно самый жанрово разнообразный: если «Берег ночью» (2007), например, был собранием мистического хоррора, а «Куриный бог» (2013) тяготел к фольклору, то в «Не оглядываясь» есть всё: и мистика, и фольклор, и хоррор (пугать Мария Галина умеет действительно не меньше Лавкрафта), и даже «реализм» – очень специфический, конечно, с характерной для автора недосказанностью: попробуйте сами догадаться, что это за «сажальный камень» такой и врал ли мальчик из рассказа «Красивые молодые люди» про своих родителей – или его родители и вправду не простые симпатичные обыватели, а крупный бизнесмен и танцовщица из ночного клуба, скрывающиеся от наёмного киллера – ни за что не догадаетесь. Обычно к литературе применяется понятие «открытого финала», но открытый финал – это когда можно самому додумать окончание истории, а Мария Галина каждый раз рассказывает историю с двойным финалом, или даже не историю с двойным финалом, а одновременно две истории, из которых на самом деле невозможно выбрать, потому что никакой правды и никакого «на самом деле» в литературе не бывает. Что случилось с рыцарями короля Артура в рассказе «Андроиды круглого стола»? И кто придет за Ганкой (рассказ «Ганка и её эльф») – эльф или всё-таки тролль? Наверное, если задаться целью перечислить все вопросы, возникающие при чтении и не имеющие однозначного ответа, на каждый рассказ их придётся несколько, потому что истории внутри текста не параллельны, они всё время вторгаются одна в другую, и сюжет движется от одной «двойной точки» к другой: думаешь, так – а на самом деле этак, только подумаешь, что этак – а оно так. В текстах, правда, есть некоторые подсказки, и если читать внимательно, можно по крайней мере на некоторые вопросы найти наиболее вероятный ответ.

Впрочем, умелая игра в обман читательских ожиданий – не главная составляющая этих текстов. Для современной литературы, которой очевидно недостает сочувствия автора персонажам, проза Марии Галиной необычна, в хорошем смысле слова архаична. Галина пишет так, словно никакого постмодернизма с его всепроникающей (часто злой) иронией никогда не было, создавая свои вымышленные миры не как рациональные схематические конструкции, но как живые системы. Причисление Марии Галиной к фантастам с этой точки зрения кажется вполне закономерным: жанровая литература вообще консервативна, ей не свойственны причудливые эксперименты со стилем и сюжетом, и, в отличие от «большой литературы» – страх говорить «слишком просто».

«– Но я не хотел конструктор, – всхлипнул Сергей Степанович, – я хотел телеско-оп! Я себя хорошо-о вёл! Я весь год без троек. Я так старааался... Не трогай меня, ты холодный!
– Ну, я ж извинился, – сокрушенно сказал Дедмороз, – я ж вот, к тебе специально, под Новый Год, виски вот привез, икру красную. Ты давай, закусывай.
– Значит, ты есть, – горько сказал Сергей Степанович, – тогда ты должен делать все как положено, если ты настоящий. А ты наоборот.
– Я и веду себя как положено, – Дедмороз, поразмыслив, налил воды в стакан и, прикоснувшись пальцем к стеклу, сделал лед для виски, – откуда ты, Гунька, знаешь, что мне положено?
– Тебе положено хороших детей любить... А ты, выходит, мне жизнь сломал.
– Гунька, – сказал Дедмороз серьезно и печально, – вот, по-твоему, чем мы, создания ночи живём? Как и чем?
– Ну, не знаю я... А почему создания ночи?
– Потому что Дедмороз приходит к людям в самую страшную, самую тёмную ночь года. Ночь, когда неприятные силы по земле ходят, Гунька. Откуда ты знаешь, из каких областей он приходит? Из мертвых ледяных стран приходит он, коснуться своим пальцем тёплого и живого. Зачем, как ты думаешь?»

Несмотря на то, что рассказы невелики по объему, в каждый из них можно погрузиться, ощутить себя внутри текста, прожить в нём некоторое время – и, наверное, немного пожалеть, что каждый раз это только фрагмент мира, и некоторые рассказы, например, заглавный текст сборника, «Не оглядываясь», можно было бы развернуть в большой роман в духе Лемовского «Эдема». Наиболее «завершёнными» в этом смысле кажутся тексты из последнего раздела – «Странные истории»: «История второго брата» – своеобразное соединение классических европейских сказок; «Ганка и её эльф» – печальная фольклорная повесть с западноукраинскими мотивами; «В поисках Анастасии» – трогательная детективная история, в которой есть что-то и от Агаты Кристи, и от Иоанны Хмелевской; «Дагор» – повесть, посвящённая Лавкрафту и Роберту Говарду, которую формально можно причислить к «Мифам Ктулху», но чьё внутреннее содержание, по всей видимости, тяготеет к «Сердцу тьмы» Джозефа Конрада.

Исследование природы таинственного у Марии Галиной тесно связано с разрешением вопроса о человеческой сущности: чем вообще определяется человеческое сознание и где оно заканчивается, становясь чем-то принципиально иным? Почему человеку вообще так нужно, даже необходимо представлять себе «не-человека» и пытаться наладить с ним зыбкое взаимопонимание (как будто семи с половиной миллиардов, принадлежащих к разным культурам и говорящих более чем на семи тысячах разных языков, всё равно недостаточно)? Персонажи Марии Галиной обычно одиноки: в силу обстоятельств либо в силу собственного характера они оказываются выключенными из человеческого общества, а, значит, открыты влиянию извне. Ситуация контакта двух разумов – человеческого и нечеловеческого – в разных случаях решается по-разному, по большей части негативно, но здесь нужно заметить, что шансов понять человеку человека не больше, чем человеку инопланетянина, робота или эльфа: астронавт в рассказе «Поводырь» находит у любимой женщины понимания не больше, чем у странного безглазого аргуса, разыскивающего в космосе червоточины, а Ганке из рассказа «Ганка и её эльф» проще договориться с эльфом, чем с родным братом.

«– Тут сапожная мастерская была, – задумчиво сказала Ивана, – её Лепские держали. Сначала сам, потом сын, потом внук. А буквально напротив была сапожная мастерская Гиршовича. И они соперничали всё время. И однажды старый Лепский, вернее, средний Лепский, подговорил одного клиента Гиршовича, чтобы тот подал на Гиршовича в суд. Мол, тот так ему неудачно башмак стачал, что через натёртую ногу у клиента рожистое воспаление началось. Суд, правда, счёл доводы неосновательными. А во время последней войны последний Лепский прятал у себя в подвале последнего Гиршовича. Тесно, все на нервах, все злые, и еду носить надо, и горшок выносить. И характер у Гиршовича ещё тот, и Лепский в сердцах пожаловался старой пани Окульской, когда она пришла к нему обувь чинить, мол, я его прячу, жизнью рискую, а он еще и хамит. А она возьми, да и сболтни кому не надо… Их обоих расстреляли – и Лепского, и Гиршовича. Эту мастерскую потом какая-то артель заняла, а племянник Лепского начал за неё судиться. И не отсудил. Лепские всегда были сутяжники, но все дела проигрывали.

– Людям не нужны такие истории, – Янек стёр штукатурку с бровей, – людям нужны истории с хорошим концом. И чтобы давно. Им кажется, что все было иначе. Подвиги всякие. Было где развернуться. Показать себя. А в настоящей истории ведь нет никакой романтики. Одна тоска. Грязь и кровь».

(«В поисках Анастасии»)

В целом, если тексты Марии Галиной не трагичны, то уж точно печальны, но лёгкость языка и пронизывающая каждую историю мягкая ирония делает их обманчиво лёгкими для восприятия, почти развлекательными. Это только дочитав рассказ или повесть и закрыв книгу вдруг можно обнаружить, что продолжаешь думать о прочитанном, и нередко то, что вызывало смех, кажется грустным, а то, от чего на глаза наворачивались слёзы, – не лишённым надежды.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 984
Опубликовано 28 июн 2017

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ