ВКонтакте
Электронный литературный журнал. Выходит один раз в месяц. Основан в апреле 2014 г.
№ 216 март 2024 г.
» » Елена Иваницкая. НИ ТРУБАЧА, НИ ЗАРИ

Елена Иваницкая. НИ ТРУБАЧА, НИ ЗАРИ


(О книге: Роман Богословский. Трубач у врат зари. – М.: Дикси Пресс, 2016)


Романтически-возвышенное название «Трубач у врат зари» полностью противоречит содержанию романа. Там нет ни врат, ни зари, ни, самое главное, трубача.
Действие начинается с того, что одарённый мальчик Олег («Пять лет музыкалки по классу трубы я освоил за год», с. 3) едет в областной центр поступать в музыкальное училище. На экзамене он впервые чувствует в своей игре настоящую музыку – «труба позвала!» (с. 6) и гордится заслуженной «пятёркой». «Ты сдал специальность на пять – ты это понимаешь?! Доселе неизвестная дерзость охватила меня в тот момент. Снова бросило в жар, но уже не от страха, а от всесилия!» (с. 9).

Но если читатель подумает, что это «роман воспитания» о творческой работе начинающих музыкантов, то глубоко ошибётся. Впрочем, аннотация предупреждает, что роман посвящён бунту юного нонконформиста, который «не приемлет» Баха и Генделя, отвергает обветшалые порядки музыкального училища, презирает пресные нравоучения педагогов … – и даже кефир в училищном буфете. На мой взгляд, аннотация дезориентирует читателя. Намерения автора были совсем другими. Несчастный подросток, погубивший свой музыкальный дар, вовсе не бунтарь, а безвольный бездельник, лишённый уважения к собственному таланту, осознания прав и обязанностей, личного достоинства и ответственности. Внушаемый, инфантильный и робкий, Олег становится разом и жертвой и преступником: он совершает преступление против себя самого.

«Трубач у врат зари» – алармистский роман, посвященный тяжёлой социальной болезни – аномии. Введённое знаменитым французским социологом Эмилем Дюркгеймом, понятие аномии применяется к ситуации морального и культурного распада, утраты позитивных образцов и морально значимых ценностей. Такое состояние нравственного, социального и культурного «бездорожья» неизбежно приводит к экзистенциальной растерянности и саморазрушительному поведению. Всё это читателю предстоит увидеть на печальном примере несостоявшегося трубача.

«Мать и отчим уехали. За окном обиделось, посерело, заплакало. Я один в чужом городе, мне пятнадцать лет. Что-то определённо начиналось, и начиналось с тоски. Что я делаю в этой квартире с этими чужими людьми? «Но ты же хотел стать самостоятельным? Ты же хотел оторваться от мамкиной юбки? Получай!» – успокаивал я себя» (с.13). Первый же вечер самостоятельной жизни заканчивается для мальчика водкой и наркотиками. Безвольно и бессмысленно он поддаётся примеру совершенно случайного человека, даже не пытаясь противостоять «соблазну». Собственно, «огромный мир соблазнов» обещан в аннотации. Но что «соблазнительного» в курении «травки» возле мусоропровода по секрету от квартирной хозяйки? Почему у подростка не нашлось никакой силы сопротивления? Зачем он ищет взрослости и самостоятельности в наркотиках и алкоголе, а не в профессии, труде и мастерстве? Герой не задаёт себе таких вопросов. Но странно, что не задаёт их и автор.

Роман строится нанизыванием однотипных эпизодов: раз за разом мальчишка выпивает и покуривает с приятелями. Различается только место действия. Пьянка в подъезде. Пьянка в гараже. Пьянка на улице. Пьянка в чужом доме. Пьянка в общежитии. Пьянка на съёмной квартире, пока хозяйка в больнице. «Мы выпили, выпили, выпили. Мы курнули, выпили, курнули» (с.165)

За устроенный разгром вернувшаяся хозяйка выгнала из квартиры беспутного жильца, а тот обиженно вздохнул: «После такого предательства мне ничего не оставалось, как пойти в училище» (с. 210).

Жизнь училища изображена в романе очень скупо, хотя композиция строится на круге учебного года: в первой части герой учится (вернее сказать, не учится) на первом курсе, во второй части – на втором. Жаль, что автор оставил за скобками такой интересный и богатый материал, как «технология» музыкального обучения и мир духовых инструментов. По контрасту мне сразу вспомнилась повесть Эсфири Эмден о музыкантах-подростках – «Школьный год Марины Петровой». Это назидательное сочинение, написанное аж в 1952 году и туго набитое соцреалистической дурью и ложью, тем не менее, читается и сегодня – ради юных музыкантов и музыки. Писательница подробно рассказала о технике игры на скрипке, о секретах скрипичного мастерства, репетициях и концертах, особенностях сольного и оркестрового исполнительства, и эта сторона повести осталась живой, познавательной и захватывающе интересной.  

Упражнения на трубе вызывают у нашего горе-музыканта только отвращение: «И взял я трубу и приставил холодный мундштук к горячим губам. И поползла по комнате, подпрыгивая, переваливаясь с боку на бок и взвизгивая от омерзения, гамма ре-мажор в две октавы. И заскрипела труба, нехотя пробуждаясь от медного сна. И заклокотала слизь внутри ее трубчатого кишечника. И сопротивлялись тугие клапаны потному давлению моих пальцев» (с.204).

Олег окончательно предал свой талант и свой музыкальный инструмент в символической безобразной забаве. «Игра на трубе: хе-хе. Больше все же игра трубой, а не на трубе: кладете скомканную бумажку на пол и бьете ее трубой. Вы выиграли, если бумажка попала между ножками табурета» (с. 197).

Не трубачом у врат зари, а скомканной бумажкой между ножками табурета – таким увидит читатель несчастного потерянного мальчика под занавес романа.
Но опять же – почему? Почему герой отверг честную творческую судьбу трубача?

В романе очевидна отсылка к массиву произведений о «потерянном поколении». Однако инфантильный герой Богословского принципиально отличается от персонажей Хемингуэя или Ремарка. Молодые люди того «потерянного поколения» были самостоятельными на самом деле, они боролись и сами зарабатывали себе на жизнь – и на алкоголь. Наш «потерянный» герой сидит на шее у родителей, а когда мамкиных денег не хватает на выпивку, он не останавливается перед позором попрошайничества. Яркая и жестокая сцена в романе: захмелевшие юные балбесы просят милостыни перед винным магазином и даже видят в этом некую доблесть.

«– Пора аскать на бутылочку винца, бляаццц! Ибо надо выпить, бляаццц! – крикнул Кайзер почти шепотом, и мы бесшумно расползлись в разные стороны по площади перед магазином.

Я увидел небритое рыло, втрое больше моего размером. Снизу, из-под ног, как на детском аттракционе, прыгнул мне в рот веселый вопрос: — Братишка, добавь на бухло, а?

Как взвешенно, как натурально это прозвучало!

– Аскаешь, что ли? – улыбнулось животное. – Блин, конечно, братан… – как доброму другу, ответил я мясистому рыльнику. – Панял, – хмыкнул он. – Ну держи, че… – и пацаняка вывалил мне на ладонь гору мелочи» (с. 108).

Очень похожий тип «потерянного» героя, паразитирующего на шее родителей, вывел Павел Мейлахс в своей «тетралогии антивоспитания» – «Придурок», «Избранник», «Беглец». «Отступник» (М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002). Герои тетралогии словно «предсказали» нашего несостоявшегося трубача. Павлуша, «избранник», блестяще поступает на математический факультет, но работать ради науки и собственного таланта не способен: лекции прогуливает, пьянствует, «курит траву», требует с родителей денег и презирает тех студентов, которые занимаются своим студенческим делом – учатся. Для него это обывательщина, скучное существование «как у всех остальных». Точно так же рассуждает и наш прогульщик-музыкант, мысленно растаптывая «предавшую» его хозяйку: «Они вкололи тебе инъекцию, уравнивающую тебя с остальными, они сделали тебе прививку обывательщины!» (с.208).

Педагогам и родителям следовало бы очень внимательно изучить тетралогию Мейлахса и роман Богословского: молодые прозаики откровенно и «без ретуши» показали не только житейские, но и ментальные беды инфантильности и «потерянности». Читателям важно понять «кривую логику» подростков, заплутавших на социальном бездорожье.

Повествование в «Трубаче…» от первого лица вызывает вопрос о подразумеваемом авторстве. «Я-повествователь», спивающийся подросток, не способный ктруду и не желающий трудиться, автором романа быть не может. Как же возник этот текст, созданный, несомненно, упорным трудом? Можно предположить, что реальный автор приоткрывает спасительную перспективу для своего «потерянного» героя: в писательстве тот найдёт дело по душе и приложит к нему силы и талант.скачать dle 12.1




Поделиться публикацией:
2 638
Опубликовано 19 июн 2016

Наверх ↑
ВХОД НА САЙТ