Возможно, скорость его мыслей была быстрее моей в два, в три раза. Алексей, кроме того, что умный и хитрый, странный и парадоксальный, по-своему добрый человек. Какая доля ему досталась! Неделями и по двадцать раз (как одну и ту же пластинку) можно выслушивать от него судьбоносные, с пессимистическими выводами, истории. Как учился, как Москву и Питер безуспешно покорял своими песнями. Между прочим, почти с десяток альбомов записал. Дважды был женат, и от первого брака – дочка любимая (слава Богу, чуть ли не единственная светлая веха), а от второго («подсыпала») – самые страшные, самые депрессивные воспоминания…
- … Разряжу обстановку, анекдот, анекдот расскажу, анекдот… - Анекдоты любит рассказывать.
Рассказал анекдот. «Дэвушка, пачему вы молчите?» - «Хочу и – молчу!» - «Вай! Хо-очэт и… молчит!!!». Засмеялся, показал зубы, плохие, обросшие камнем.
Институтская кличка у него была – сам рассказывал - «Клещ».
- Ладно, Алексей, - говорю, - спасибо, что не отказал, завтра, может, зайду… Пошли, Радий Николаевич.
- Рома, обратись к Helen Wolf, к Шизель, а? – Резвость и веселье сменились снова на страдание и даже на явно, специально выраженную беспомощность. – Рад бы помочь, честное слово! Ты же меня знаешь. Я всегда готов помочь…
- Знаю, Алексей, поэтому и пришел к тебе.
- Каково это в школе работать, гавкать по восемь часов? Выслушивать от них… А это дети, Рома!.. Это дети маргиналов! И город наш – Маргинальск-на-Серой. Рома, обратись к этой… Лене, я думаю, раз она гринписовка, гуманистка, раз она хочет всех животных из клеток освободить, то не откажет, а? Ты видишь её? Как она поживает?… Крылатая Шизель… А? Уникум!
Всё. Раздухарился и с легкостью перевел стрелки. И на кого! Антипов её боится как огня.
- Ой, это надо у Васи спросить. А мысль интересная!
- Да! Вася-то как, пьёт?
- Бывает…
- Васе привет!
- Всего вам доброго! – еле слышно прощается Радий Николаевич.
Никакой ответной реакции.
Лёха, Клещ, просто в упор не увидел Радия. Кто он? Что он? Абсолютно было ему безразлично. Уходим. Практически сбегаем от него.
Город у нас небольшой. По данным переписи населения, в 1978 году насчитывалось 70 тысяч, так что с учетом новостроек к 2006 году, ну, максимум 80 тысяч. Тысяч 15 народу работает в Москве и Подмосковье, бегут каждое утро на электрички, за «длинным» рублем. Helen Wolf, она же Шизель (как окрестил её Антипов), она же просто Лена Волкова, была как раз из тех, кто тратил два часа на поездку в Москву и два часа – из Москвы. Работала в Конструкторском Бюро, естественно, конструктором. Училась до КБ в Бауманке. Начиталась в своё время технической литературы, затем Гюго, Кастанеды, Блаватской и её комментаторов, кучу книг о правильном (в частности – раздельном) питании, не меньшую кучу книг о паразитах (глистах, бактериях, вирусах). Вступила в Greenpeace, слушала лекции Семеновой и Шаталовой… Короче, представляла собой оригинальный, но, в целом, продвинутый и гуманистический тип человека, способного на крайние меры ради справедливого спасения ближнего и всего человечества.
От Антипова мы уходили уже поздно, тащиться из района ЦРММ в Черемушки не было сил, поэтому решили навестить Лену в воскресенье.
Километры, которые мы намотали, бегая по городу, дали о себе знать. Ноги еле волокли. Зато, когда зашли в апартаменты Николаевны, усталость вдруг как рукой сняло. Мгновенно. Хорошо у нее было в квартире, тепло, комфортно, телевизор, компьютер, книги. Игрушки. Пианино. Попугай приветливый, котик ласковый. Накормил их, напоил. Windows XP установил. Чай нашли вкусный, фирмы «DV», с лепестками подсолнечника, вку-усны-ый, выпили кружек по пять с клубничным вареньем, с малиновым вареньем. С лимоном. С печеньем. Завалились спать: якут на диван, я на кресло-кровать. Балдеж! Есть Бог на свете!
А почему так получилось? Людмила Николаевна, жена Васи, уехала в архангельскую область, дня на три, на годовщину мамы, дочурку с собой взяла. Вася проболтался. Вот и получилось. Николаевна в Александрове завлабом работает в университете (филиал московский). Дочку Дашу практически одна воспитывает. Занимается с ней. Даша в музыкальной школе учится. Умная, веселая, сказки начала сочинять – в папу. Земля у Николаевны есть, соток 10, там и клубничку выращивает, и овощи, и зелень, и картошку. Там и сарай стоит, Василием Сергеевичем недостроенный. Как вот люди живут? Все вроде имеется для жизни совместной, а выходит, что и не всё. Встретились, полюбились, ребеночка родили. Чем не счастье? Нет, надо ругаться, надо нервничать, обвинять друг друга во всех грехах… Ну, да это не мои проблемы, однозначно.
Наутро Радий говорит:
- Сон приснился хороший. Маму видел. Тетю. Брата. За столом сидели. Все будет хорошо, Рома.
В воскресенье первую половину дня, пока Радий возил тележки на рынке, я пробегал по городу в поисках стрельнуть стольник-другой. Наведывался в основном в магазины, в которых когда-то работал. Искал знакомых грузчиков, продавщиц, фасовщиц, с которыми отношения были более или менее нормальными. С которыми работа спорилась, жизнь била ключом. То ещё было времечко! Как стахановцы давали мы стране угля, то бишь жратву – народу. По двенадцать-тринадцать-четырнадцать часов в сутки пашешь, неделями и неделями без выходных. Как же любят люди жрать! Хлеб, молоко, колбаса, макароны, крупы, мука, сахарный песок, водка, вино, чай, кофе, соки… Консервы, кетчупы, маслá… Рыба замороженная, рыба копченая… Печень, сердце, говядина, свинина… Окорочка (мама родная!) тоннами, яйца – коробками, пиво – ящиками, газированная вода – упаковками… Разгружаешь машину за машиной, загружаешь машину за машиной, в темпе, бегом, а то ночью придется работать, а назавтра опять – машины, машины… Коробки, коробки, коробки, ящики, ящики, ящики, мешки, мешки, мешки…
До того дошло, что однажды, в выходной день, когда встретил на улице продавщицу, с которой бок о бок работал несколько недель подряд, остановился пораженный ощущением, что я и она – существа с другой, известной только нам, планеты. У неё было такое же фантастическое, безумное восприятие реальности. Мы, увидев друг друга, завопили, оглушенные внезапным узнаванием, и обнялись, словно родные. И чуть ли не расплакались.
Пил я тогда порядочно – это факт. А как не выпить, не поддержать себя «допингом», если после 20 часов вечера приезжает ЗИЛ из Москвы или фура из Владимира, и ты смотришь в кузов, забитый до отказа товаром? Рабы в Древнем Египте, наверное, столько не работали, как мы.
Конечно, я ушел. Да и не только я. Текучка огромная. Придет человек, поработает пару дней, а завтра нет его, не пришел. А то и одного дня достаточно будет. Кто покрепче – месяц, два, три. Но из сотни, примерно, грузчиков, с кем приходилось работать, только один, Витя, не сдавался. Пять лет он как робот, и то – «допинг» выручал: сто грамм с утра, сто грамм в обед, двести пятьдесят – вечером.
Впрочем, не нашел я Витю. Сказали, уволили его, совсем плох стал. И девчонок не нашел. Сменились почти все. Захожу в магазин – лица незнакомые, молодые, но уже измученные, уже недовольные.
Бегал, бегал по городу – ноль эффекта. Хорошо, Радий пришел с рынка, купил на зарплату люля-кебаб. Пожарили, съели. Я хотел ему, в качестве экономии, мюсли предложить – заливаешь кипятком, ждешь пять минут – готово, можно есть. Он на меня посмотрел с удивлением:
- Что ты, Рома, разве это еда? Нет, без мяса никак нельзя. Нет, ты мне, пожалуйста, больше эти мю…сли не предлагай.
- Не приветствуешь вегетарианскую пищу?
- Так как же, Рома? На Севере как же без мяса, Рома? Только мясо и согревает!
Отдохнули часок. Двинули к Helen Wolf.
Лена ростом метр семьдесят, осанка прямая, волосы пепельно-каштановые (если не сказать – «как у ведьмы»), длинные, она их собирает на затылке или в косу заплетает. Сама она любит манерничать (точнее – жеманиться), глазки, слегка раскосые, строить (цвет ближе к карим), вежливая, строгая, а если дело касается принципиальных для нее вещей – может так разозлиться, что голос повысит, слова сквозь зубы будут вылетать, и на мгновение забудешь о приятом впечатлении, которое она произвела при знакомстве.
Открыла дверь, улыбнулась, изогнулась с манерою, игриво, пропустила гостей к себе. Ну, как же, тапочки, на кровать не садиться. Комната чистая, убранная, но обязательно такая деталь – лифчик вдруг или другое нижнее белье неожиданно обнаружишь на спинке стула. Она как будто опомнится, схватит, извинится, найдет в оправдание, спрячет. Живет с мамой и папой (мама – учитель математики, папа – в торговле). Есть младший брат, экспедитором работает, живет в другом районе. Четыре года, правда, Лена пыталась жить отдельно с неким Т., но ничего хорошего («пил много») не получилось, вернулась к родителям.
- Роман, выпрямись! Опять сутулишься!
Подбородок точеный, изящный, выдается вперед. Губы совершенно не пухлые, а тонкими, будто из пластилина, кантиками. Когда молчит – чайка (верхняя губа) парит над ниспадающей волной (нижняя). Когда говорит – чайка отчаянно машет крыльями в эпицентре бушующего носогубного треугольника.
- Как хорошо, что ты зашел! Мне надо AutoCAD установить, новую версию…
- Лена, познакомься, это Радий Николаевич. Радий, это Лена. Прекрасный человек, добрый, отзывчивый… Учится у Василия Сергеевича живописи, работает в Москве, училась в Бауманке.
Эта информация - обязательный атрибут, необходимый комплимент, особенно то, что она училась в Б., поскольку ставит себе в чуть ли не высочайшую заслугу. Расплылась. Изогнулась змейкой. Плечи худенькие, а ноги спортсменки-легкоатлетки. В углу на коврике – гантели. Рядом с гантелями холст загрунтованный.
- Радий из далекого города Мирный, что в Якутии.
Рассказал ей о якуте, как он и что он. Задала несколько наводящих вопросов, проверила. Кажется, поверила. Задумалась.
- Я могу Вам помочь, но… Я Вас совсем не знаю. Могу ли я Вам верить?
- Ты мне веришь? – На капли не сомневаюсь в успехе предприятия. - Под мою ответственность, если он не вернет долг, то я верну. Радий, ведь ты вышлешь телеграфом?
- Конечно же, - безропотно, улыбаясь, отвечает Радий.
Её, очевидно, как и меня, очаровал его вид, его голос. Очаровала его энергетика.
- Вы поедите в Тюмень, заработаете денег…
- Да, Лена.
- Я оставлю Вам свой адрес домашний и телефон…
- Спасибо, Лена.
- Я могу Вам девятьсот рублей дать, Роман еще добавит немного, и Вы купите билет…
- Я Вам очень благодарен, Лена.
Радий встал со стула, поклонился. Лена сияла. Когда еще добрые дела совершались так легко и просто?
Устанавливаю AutoCAD.
- Роман, вынь спичку изо рта! Это неприлично!
Кусочек люля-кебаба застрял в зубах.
Дружная была бы четверка – я, В. С., Лена и Антипов, - если бы не… Если бы Василий не пил, если бы Антипов (тяготеющий к православию традиционному) не избегал Лены (тяготеющей к теософии), если бы Лена не учила жить, если бы я работал…
Поговорили о раздельном и видовом питании, о суровой жизни в Якутии (Лена мужественно согласилась, что без мяса на Севере не прожить). О Greenpeace (как спасти Байкал от нефтепровода, животных от цирков, леса от пожаров), о возможной продолжительности жизни людей (Лена проживет не меньше 150 лет), об эхинококках, нетрадиционной медицине, полезности кремния и ежедневных клизмах.
Установил AutoCAD.
Достал носовой платок, высмаркиваюсь.
- Роман, Роман! Фу! Ты что делаешь? Микробы!
- Лена, я тебя умоля-а-аю… Козявки – мои собственные, платок тоже мой… Высморкаюсь, сложу и спрячу платок себе в карман. Все!
- Все равно! Микробы!
Успел прочистить нос, пока она и вовсе не набросилась на меня, спрятал платок. Подумал: а может она и не пукает? Сморкаться нельзя, ковырять в зубах нельзя…
Попили бордовый чай «каркадэ».
Поговорили об астральных мирах, элеменалах и лярвах. Я любезно взял сейчас же почитать Л. Дмитриеву «Учение Христа в свете Учения Шамбалы». Антипов, увидев потом эту книгу у меня дома на столе, закричал: «Рома, убери, убери с глаз долой ересь! Убери! С кем ты связался? С Шизелью! С ведьмой!». Забавно, что новый альбом он назвал «Воин Неба», вероятно, себя имея в виду.
Лена осталась довольна.
Радий теперь без остановки твердил, что Лена – самой чистейшей души человек, что надо ее беречь и холить. У меня же в голове лихорадочно закрутились образы людей, у которых можно было взять в долг, каких-то триста-четыреста рублей. К кому подойти? К тому, кто работает с деньгами. Кто работает с деньгами? В магазин? Был. Опа! В палатку! У предпринимателя Ч-ева кроме магазина и универсама несколько палаток! Сразу же вспомнил ночные развозы товара, как пытаешься объем кузова «Газели» запихнуть в палатку величиной с собачью конуру. Особенно перед праздниками. Точно!
Поскакали. Заглядываю. Кто сегодня работает? Тётя Таня. Женщина добрая, грустная. Отзывчивая. «Тётя Таня, здравствуйте!» - «А здравствуй, Рома! Как дела? Работаешь?» - «Тётя Таня, вот-вот устроюсь, не знаю пока, к вам ли на фирму вернусь, тяжело все-таки у Ч-ева работать…» - «И не говори…» - «Тётя Таня, у меня к вам просьба… Я могу у вас занять рублей триста, на пару дней… Я паспорт в залог оставлю… Очень надо выручить одного человека, купить билет на поезд, отправить его домой…» - «Рома, паспорт не берем… Триста? Я надеюсь на твою порядочность… Я знаю, ты человек хороший…» - «Тётя Таня, век не забуду!..».
Слава богу, сообразил! Всё! Деньги есть! Показываю Радию, танцую пред ним, ура! ура! деньги есть! Всё, Радий, идем билет покупать! Сходили на вокзал, купили в кассе дальнего следования билет до Тюмени, тысяча пятьдесят с комиссионными; еще бы стольник-другой на дорогу – вообще красота!
Впрочем, полторы сотни пришли к вечеру, с рынка. Не в долг Радий взял – заработал! Купили котлет, печенье, шоколад. Съели у Николаевны. Другая сотня свалилась уже тогда, когда и не ждали вовсе. В понедельник, только что с мамой пообщались («И в Бога я не верю!»), пошли на Переговорный звонить другу в Воронеж, предупредить его на всякий случай, чтобы не высылал денег в Александров. Идем мимо пожарки, смотрю – тетя Шура Максимова навстречу. Такая дама в возрасте, в шляпке, в шубке, в сапожках. Шапокляк из мультика напоминает, только без крыски Лариски и сумочки. Идет в гости к маме моей. Тетя Шура меня любит, с десяток фотографий в альбоме, где она держит меня, маленького, годовалого, на руках, улыбается, счастливая, будто я сын ее. А детей у нее нет. И счастлива ли та женщина, по-настоящему, если не может иметь детей? Увидела, обрадовалась. Я с лету: «Тетя Шура, выручайте! Вот друг у меня, из Якутии. Помочь ему хочу, денег на дорогу собираю. Сто рублей не одолжите?». Радий потом сказал: «Рома, это святая женщина!». Я не стал говорить, что она пьет почти каждый день. Но какова была реакция тети Шуры! Без лишних разговоров, без глупых вопросов, без каких-либо сомнений она махнула нам рукой, развернулась на сто восемьдесят градусов и повела к себе домой. Хотела чаем угостить, но мы торопились. Показала в комнате спящего на диване пьяного мужа. Показала кухню – какая она красивая, отделанная как по евростилю (муж – спец по строительным работам). Дала денег да еще заявила, что не в долг, а просто – сто рублей надо? вот, мол, вам сто рублей, ребятки хорошие мои! Подумал, может, надо было триста попросить? Но наглеть не стал. «Всего вам доброго!» - кланяется Радий. Уходим.
И вот вся эта история с якутом, весь этот пучок реальности из близких мне людей и поступков, которые они совершили за четыре дня, - вся эта ситуация сложилась в неожиданное для меня чувство. Которое, возможно, я испытывал когда-то очень давно и ради которого именно, собственно говоря, и стоит жить. Все те четырехдневные переживания – светлые, сильные, с достоинством, - которые выпали на мою долю, - все усилилось и, точнее сказать, закрепилось ни тогда, когда он зашел в электричку, а я остался на перроне, а чуть позднее.
Я вспоминаю теперь это событие, чувство, обрушившееся на меня, переживаю его заново и снова благодарю Бога и Радия. А кого мне благодарить?
Помню, стояли в кафе полчаса до отправления, говорили о том, о сем. Я ему – что он, Радий, как волшебное стекло, сквозь которое я увидел истинное духовное в каждом из тех, с кем живу в этом городе. Он мне – что никогда меня не забудет, что, как знать, еще приедет в гости, и что он мне очень благодарен.
Вышли. Постояли у электрички. Покурили.
Обнялись. Расцеловались.
Заскочил в тамбур, махнул мне рукой. В другой руке – узелок. Двери закрылись, электричка укатила.
Я помню: иду по перрону счастливый, довольный. Не то чтобы гора с плеч, вот, дескать, избавился наконец-то от проблемы. Не то чтобы уж прямо радость христианина, который помог ближнему. Просто – хорошо!
Перехожу вокзальную площадь… И – вдруг! – ноги у меня остановились. Песню я какую-то в голове пел – прекратилась песня. Забыл, куда шел.
Там, надо мною, и вокруг меня и во мне взорвалось что-то невыносимо сладкое и экстатическое… Захватило состоянием свободы и блаженства, силы, возможности исполнить задуманное. И еще - такое непосредственное, телесное, живое ощущение, что Господь Бог обнял меня и поцеловал мою душу.
...
Секунд тридцать.
Я пришел в себя и, запрокинув голову, произнес в вечернее небо: «Благодарю Тебя, Господи!.. Но я ничего такого… особенного… не сделал…»
_________________________________________
Об авторе:
РОМАН НАЗАРОВ
Родился в Москве. Учился в Литературном институте им. Горького с 1990 по 1992 гг. Окончил Александровское медицинское училище в 1999 г. (специальность - фельдшер). В 2000 г. учился во ВГИКе на сценарном факультете. Публиковал художественные произведения в периодике. В разные годы работал сторожем, дворником, курьером, санитаром опер-блока, фельдшером на ФАПе, кровельщиком. Участник Форума молодых писателей России в 2004, 2005, 2006 гг. (фонд СЭИП, президент С.А. Филатов). С 2007 г. работает заместителем директора по науке в Литературно-художественном музее Марины и Анастасии Цветаевых (г. Александров). Является автором документального фильма "Шок прошлого" (2010 г.) о судьбах студентов Литературного института, автором фильма "Женщина - Бог, мужчина - механизм" (2013 г.)
скачать dle 12.1
